"Владимир Кантор. Крепость (Семейный роман)" - читать интересную книгу автора

Мой предпочитает тусоваться с хиппами". Сын Ильи Тимашева, как знал Петя,
был не то на год его младше, не то ровесник, но он промолчал, не умея в
этой ситуации найти подходящие слова.
Лина поначалу шикала на него и отправляла за уроки, когда приходил
Тимашев, но потом перестала. С Петей они были вроде бы даже союзники, как
"оставленные" ухаживать за "бабкой", так Лина называла бабушку Розу, и
терпеть ее недовольство, повелительные окрики и указания. Петя, однако, не
мог предположить, как Лина отнесется к его вечернему походу в театр. Все
зависело от того, как прошли первые полдня и в каком Лина настроении.
Выйдя из дверей школы, Петя прошел асфальтовой дорожкой мимо
физкультурного зала - краснокирпичного здания, построенного недавно и
соединенного со школой внутренним переходом. Затем свернул на дорожку из
гравия, чтобы через две калитки и задний дворик выйти к трамваю, так
получалось скорее. В этот дворик выходили окна и крыльцо коммунальной
квартиры для живших при школе учителей. В одной комнате уже много лет жила
математичка, в другой - два года назад перебравшийся в Москву из Черновиц
Григорий Александрович Когрин, то есть Герц. Петя заходил к нему с Лизой
несколько раз и потому считал себя вправе, когда спешил, пройти через этот
дворик. Герц приехал с женой по имени Наташа, и год назад у них родился
ребенок. У крыльца стояла синяя коляска, подрагивало, а временами
вздувалось на ветру детское белье, висевшее на веревках, протянутых меж
столбов. Столбы огораживали маленькую детскую площадку: песочница доверху
насыпана свежим песком, но в ней пока никто не играл. К ручке коляски
привязана веревка, проведенная в открытую форточку (чтобы качать коляску,
не выходя на улицу). Герц был рукодел и выдумщик.
- Что плетешься? - Кто-то крепкой ладонью хлопнул Петю по плечу. - Я в
физзал заходил, спортивный костюм там оставил, а у меня сегодня
тренировка.
От неожиданности вздрогнув, Петя обернулся и увидел волчье лицо
Желватова.
- Ишь обставился и устроился! - Сплюнув, Юрка кивнул на окна Герца. -
Смышленый народец. День живет, два живет, а на третий - будто век здесь
жил... Это мы по простоте все в дерьме да в помойке варазгаемся.
- Какой народец? - с неприятным чувством беззащитности и ущербности,
что выдает этим вопросом свою сопричастность вышеупомянутому "народцу",
еле решился спросить Петя.
- Будто не знаешь? - снова сплюнув в сторону коляски, ответил Желватов,
при этом тоном отъединяя Петю от Когрина и присоединяя к себе, к своим. -
Чего он тебя все время прикладывает? А?.. Ты же литературу секешь не хуже
его.
Но Петя такого разговора о Герце не поддержал, ничего не ответил,
только плечами пожал, что, мол, поделаешь. И все равно, похоже было, что
Юрка принял его молчание как знак солидарности с его словами, но
солидарности трусоватой, "из кустов".
- А ты чо, Петрилло, здесь всегда ходишь? - И только сейчас его
гнусноватая ухмылка вдруг сказала Пете, что в этом извращении имени есть
что-то непристойное, унизительное. К счастью, подумал он, в школе этого
никто не заметил, иначе житья бы не было. Петю звали просто Петей. Он
снова подумал, что от Желватова, несмотря на дружеское похлопывание по
спине и дружелюбные слова, в любой момент можно ожидать любой подлянки, и