"Владимир Кантор. Крепость (Семейный роман)" - читать интересную книгу автора

- Григорь Алексаныч! Выйти позвольте! А то живот схватывает! - Это
пухлощекий рыжий Саша (как и все рыжие в школе, живший шутовством) вдруг
усиленно потянул вверх растопыренную пятерню.
- Нет! Сядь и слушай! - внезапно рассердился Григорий Александрович, не
приняв шутки.
Смягчая строгость, он постучал костяшками пальцев по столу и принялся
расхаживать по классу, заложив пальцы за брючный ремень. И заговорил,
будто не прерывался урок:
- И, наконец, третья тема завтрашнего сочинения... - Несмотря на гул из
коридора, в классе было слышно царапанье мела, которым записывал он на
доске название темы. - ...это "Человеческое достоинство в "темном
царстве". Вот вкратце, что к этой теме нужно вспомнить. Прежде всего вам
необходимо продумать образ Катерины. Бесспорно, полон человеческого
достоинства русский изобретатель-самоучка Кулигин. Им противостоят
паразиты, кровососы или, прибегая к народной мифологии, настоящие упыри,
вурдалаки: Кабаниха, Дикой. Даже сами их фамилии говорят, что они
представители бесчеловечного мира джунглей, мира чистогана. А предает
Катерину слабовольный интеллигент Тихон. Такова его роль в этом мире... и
еще... Я думаю, вам подскажет многое одна любопытная мысль Горького... Я
бы даже хотел, чтобы вы положили ее в основу ваших будущих сочинений...
Итак... "Человек... рождается... в сопротивлении... среде...". Слово
"человек" надо понимать, разумеется, в том высоком смысле, какое придавал
ему Горький. Тогда сопротивление приобретает значение революции, ведущей к
освобождению человека. Ведь само название пьесы - "Гроза" - можно
прочитать как указание на возможную революцию. Говорим же мы:
очистительная гроза народного гнева. Вы помните, что в пьесе выведен
Кудряш, в образе которого намек на лихого разбойника Стеньку Разина.
Приоткрылась дверь, и голова в кепке просунулась, чем-то или кем-то
интересуясь, но, увидев Григория Александровича, поперхнулась и исчезла:
самый страшный и непосильный предмет в школе - литература.
- Я от вас всего только требую, - заканчивал свою речь Григорий
Александрович все тем же неторопливым голосом, - чтобы вы не пересказывали
учебник. Проверочное сочинение - не шутка. И не надейтесь, что Григорий
Алексаныч, мол, требует одно, а для РОНО надо писать по-другому. Проверять
сначала буду я и оценки ставить буду, как всегда, - прошу это запомнить!
За казенщину оценки буду снижать безжалостно. Это понятно? Тогда, пожалуй,
все. Можете идти на перемену.
Но прежде, чем сам он вышел из класса, бросились к нему отличники:
комсорг Таня Бомкина, плосколицая, с рыжими глазами и скудными косичками,
и пренизенького роста мальчик - староста класса Сева Подоляк. За ними
потянулись хорошисты, а сзади толпились трусоватые троечники и двоечники.
Сгрудилась толпа задавать неискусные вопросы, надеясь, что учтет при
проверке Григорий Александрович их "живой интерес" к литературе. Таня
Бомкина и Сева Подоляк затеяли страстный спор о жизни. Они являли собой
тезис и антитезис, и синтеза у них якобы не намечалось. Поощрял такие
споры Григорий Александрович, потому что литература ведь не сама по себе,
это "человековедение", она учит жить. Вот все и учились. Даже Витя
Кольчатый приблизился, спросил что-то на всякий случай. Но через полминуты
он уже снова сидел рядом с Желватовым, и они говорили вполголоса о чем-то
совсем нелитературном.