"Аркаиц Кано. Джаз в Аляске " - читать интересную книгу автора

и проигрыватель повторятся теперь на громадных подмостках, размеры которых
она просто не в состоянии охватить. Внутри глаза филина умещаются другой
филин и другой диск, то же самое и с глазами этого нового, маленького
филина, и так до бесконечности: тысячи дисков и тысячи филинов, одни внутри
других. Так же, как и на этикетке супов "Гальо Блай": синий петух держит в
лапках пакетик моментального супа, тоже фирмы "Гальо Блай", и на нем снова
изображен пакетик супа "Гальо Блай", на котором синий петух держит в лапках
очередной пакетик, и так далее. Эти супы продаются в упаковках по десять
штук. И на упаковке тот же самый рисунок: веселый петух Блай с пакетиком
супа в лапках.
Но почему же петухи улыбаются? Причины не найти. Не сегодня.
В конце концов дверь открылась. Клару легко пропустили внутрь, стоило
ей сказать, что она пришла навестить больного, и показать коричневый
бумажный пакет, который она держала так, словно внутри была банка варенья.
Урок первый: люди никогда не обращают внимания на содержимое емкостей в
непритязательной упаковке. Клара покончила со своей работой в мгновение ока.
Это оказалось проще, чем она думала. Даже рука не задрожала. Она прошла по
коридорам с шахматным полом, вошла в ту самую комнату, которую искала, и
увидела всего лишь неподвижную спину своей жертвы, возле окна, в полумгле.
Достаточно, чтобы произвести выстрел. Лица жертвы лучше не видеть. Лучше
стрелять в силуэт.
Она сделала это, не доставая револьвера из бумажного мешка.
Призрак-мститель, убивающий банкой варенья. Везение по мелочам. В комнате
прозвучал всего один выстрел. Тело тяжело рухнуло на пол, как будто Клара
стреляла в большое пресс-папье. Вообще-то Клара всегда считала, что жертвам
полагается падать как-то мягче, как-то пластичнее. Однако, по-видимому,
любого новоиспеченного убийцу удивляет и сама процедура, и ее последствия. А
это оказалось просто. Как выстрелить в глухую стену.
Повторит ли она это когда-нибудь? Труднее согрешить лишь однажды, чем
не согрешить ни разу. Кларе пришли на память слова священника, которому она
исповедовалась в последний раз, уже много лет назад. Клара тогда призналась,
что ей нравится кататься на велосипеде без нижнего белья и плавно тереться
промежностью о седло. Воспоминание пришлось явно некстати. Клара произвела
быстрый подсчет, и ей показалось чрезмерным время, прошедшее с тех пор,
когда кто-либо обнимал ее за талию и со сладостной настойчивостью притягивал
к себе.
Проснись, Клара, проснись!
Клара Миао сдернула с вешалки белый халат и надела, не застегивая
пуговиц. Вышла через главную дверь, прячась от взглядов медсестер,
собравшихся в садике. На выходе из больницы охранник, полулежавший в своем
кресле, жадно докуривал сигаретку; он рассеянно проводил Клару взглядом. Он
прощался даже не с ней, а скорее с вырезом ее платья, - по крайней мере, об
этом свидетельствовало выражение лица старого похабника. Клара в ответ на
ходу слегка взмахнула рукой. Она торопилась. Нахлынуло непреодолимое желание
как можно скорее выбраться из этого зловещего здания. Клара шла, склонив
голову, - видимо, поэтому ее взгляд упал на цветные стереоочки (первая мысль
была: чтобы смотреть затмение), а затем на стопку залистанных журналов
"Пентхаус" под очками. "Почувствуй эротику в трех измерениях! Как будто сам
попадаешь в фотографию!" Длинный заголовок на одном из журналов все поставил
на свои места. Какое там затмение - старик прощался с вырезом ее платья.