"Виктор Каннинг. Рука-хлыст" - читать интересную книгу автора

которая вернулась на свой дворик и подвешивала теперь на стену связки
помидоров для просушки. Я навел на нее бинокль. Она вдруг резко повернула
голову и посмотрела вверх, на холм, как будто что-то подсказало ей, что
этот чокнутый все еще где-то рядом. Над ее верхней губой была тонкая и
довольная милая полоска черных усиков. Я отвел бинокль. Длинный мыс,
расположенный по левую руку, скрывал южный берег бухты. Правее, с севера от
бухты, было два острова. Их вершины поросли кустарником, сквозь который
проглядывали белые известняковые валуны. В самой бухте, в паре сотен ярдов
от Помины, на якоре стояла яхта. Я принялся внимательно осматривать
красивые плавные обводы слегка выпуклой кормы. Прямо под релингом - черные
буквы: "КОМИРА. БРИНДИЗИ".
На палубе пусто. Над кормой болтался итальянский флаг, который время
от времени повисал безжизненной тряпкой, и из нескольких сливных отверстий
прямо над ватерлинией текла вода, выкачиваемая помпой. Это было красивое
судно: длинное, невысокое, с одной дымовой трубой и радарной установкой.
Сколько времени я должен был бы работать на герра Шпигеля, чтобы скопить
такое количество денег, которого бы хватило на покупку подобной яхты? С
правого борта был спущен трап, перекинутый на маленькую моторную лодку.
Я закурил и стал наблюдать за дорожкой, ведущей к Помине. Целый час мы
с солнцем провели в праздном ожидании.
Но вот наконец яхта пришла в движение. Двое мужчин вылезли на палубу и
по трапу спустились в лодку. Она отошла от "Комиры" и направилась в сторону
Помины. Там лодка причалила к деревянной пристани. Мужчины выбрались на
берег. Один из них был похож на бывалого моряка. На нем были матросская
куртка и брезентовые брюки. Окруженная гривой черных волос, белела лысая
макушка. В руках он нес довольно неожиданные для моряка вещи: пару клюшек
для гольфа и набитый чем-то полотняный мешок. Его спутник, высокий и
молодой, был одет в черную шелковую рубашку, наполовину расстегнутую, под
которой выпячивалась гора мускулов. Если бы его увидел Тарзан, он,
наверное, почувствовал бы себя тараканом, выползающим из щели под ванной.
На нем были черные брюки и черные сандалии. Светлые, коротко подстриженные
волосы, лицо имело настолько правильные черты, что походило на лица
манекенов, выставленных в витринах Остина Рида и Симпсона, с улыбкой,
гарантировавшей ее обладателю полный успех. Реакции его были тоже
безупречными. Как только он ступил на берег, пес встрепенулся и,
недовольный вторжением, бросился к незваному пришельцу, собираясь вцепиться
зубами в его ногу. Парень пнул его и скинул в воду, а затем продолжил путь,
сохраняя на лице прежнее невозмутимое выражение.
Мужчины прошли вдоль берега, а затем начали подниматься по склону
холма прямо ко мне. Я тут же загасил сигарету.
Они остановились на небольшой, заросшей травой прогалине - ярдах в
пятнадцати от меня. Лежа на животе, я сунул голову в кусты, чтобы получше
видеть их. Они говорили по-немецки, и я ничего не понимал в их разговоре,
за исключением "ja, ja" и "nein, nein" <Да, да и нет, нет (нем.).>.
"Матрос" вытряхнул на траву содержимое мешка. Там оказалось около трех
дюжин шаров для гольфа. Светловолосый Зигфрид (как я про себя окрестил его)
достал одну из клюшек - металлическую, номер пять или семь - и сделал ею
несколько тренировочных взмахов. В нижней точке траектории клюшка со
свистом разрезала воздух, точно ракета, покидающая землю. Затем он кивнул
"матросу", и тот начал устанавливать шары.