"Виктор Михайлович Кандыба. Непознанное и невероятное: Энциклопедия чудесного и непознанного " - читать интересную книгу автора

калечил стереотип поведения, что сказалось - на продажности визирей,
подкупности судей, падении боеспособности войска и развале экономики. К
началу XIX века Турция стала "больным человеком". По поводу столь странного
превращения сильного народа в слабый В. Д. Смирнов в своей диссертации
пишет: "Неужели же кто-нибудь хоть в шутку станет утверждать, что граждане
Чайковский, Лангевич и т, п, личности из славян, греков, мадьяров,
итальянцев и др, приняли ислам по убеждению? Без сомнения, никто. А между
тем на долю подобных-то перевертышей и выпал жребий воспользоваться плодами
доблестных подвигов османского племени. Не имея никакой религии, они чужды
были всяких нравственных убеждений; не чувствуя никаких симпатий к народу,
над которым они властвовали, они жили одной животною жизнью. Гаремные
интриги заменяли им настоящую, интересующую всякого истинного гражданина,
политику. Семейные связи не вызывались у них изуродованным состоянием
организма или восполнялись гнусным пороком... Понятие о благе не шло у них
дальше благополучия собственного кармана. Чувство долга ограничивалось
приисканием законных предлогов, которыми бы можно было прикрыть свои
беззакония, не рискуя сделаться жертвою происков подобных им общественных
деятелей. Словом, будучи османами по имени, они не были ими в
действительности". Где же решающий фактор: в природе или в гражданском
состоянии?
Итак, внедрение в Турцию иноплеменников обострило и без того
нарастающий кризис классовых противоречий, для которых превращение
этнической целостности в химерную играло роль катализатора, ибо каждому
понятно, что искренние лояльные чиновники ценней, нежели лицемерные и
беспринципные. И наоборот, развитие классовых Противоречий для этногенеза
османского этноса играло роль вектора. Сочетание же этнических и социальных
процессов в одном регионе оказалось фактором антропогенной ломки ландшафтов
некогда богатейших стран мира, в древности именовавшихся благодатным
"полумесяцем". Завоевания Селима I в XVI веке отдали в руки османских
султанов Сирию, Палестину, Египет и Месопотамию, где интенсивное земледелие
еще в III тысячелетии до н, э, преобразило первозданный ландшафт.
Шумеры в низовьях Тигра и Евфрата "отделили воду от суши", и созданную
ими страну современники называли "Эдем". Аккадийцы построили Вавилон -
"Врата Бога", первый в мире город с миллионным населением, для которого
хватало пищи без привоза из дальних стран. Антиохия, а потом Дамаск были
большими, веселыми и культурными городами, процветавшими за счет местных
ресурсов. Малая Азия кормила огромный Константинополь.
Однако культурный ландшафт нуждался в том, чтобы его постоянно
поддерживали. Это понимали арабские халифы, покупавшие в Занзибаре рабов
для сохранения ирригации в Месопотамии, византийские автократоры,
специальными эдиктами укреплявшие мелкое крестьянское хозяйство как
наиболее интенсивное в тех природных условиях, и даже монгольский иль-хан
Газан, организовавший строительство канала в засушливой части Северного
Двуречья. Развал культурных ландшафтов Передней Азии наступил поздно: в
ХУ11-Х1Х веках, во время глубокого мира и упадка Османской империи, так как
замученные поборами сирийские, иранские и киликийские крестьяне бросали
свои участки и искали лучшей доли в прибрежных пиратских городах, где можно
было легко разбогатеть либо сложить голову. А те, кто оставался дома из-за
лени или трусости, запускали ирригацию и превращали страну, некогда богатую
и обильную, в пустошь.