"Альбер Камю. Размышления о гильотине" - читать интересную книгу автора

размышлений. Как раз наоборот: к аргументам, с которыми я давно сжился,
прибавлялись все новые и новые. И теперь я целиком разделяю убеждение
Кестлера: смертная казнь позорит наше общество и ее сторонникам не под силу
найти для нее разумные оправдания. Не пересказывая его резкую обвинительную
речь, не нагромождая факты и цифры, которые можно повернуть так и этак - тем
более, что Жан Блок-Мишель с убийственной точностью обосновал их
бесполезность - я только разовью положения Кестлера, призывающие к
немедленной отмене высшей меры наказания.
Главный аргумент защитников смертной казни общеизвестен: она служит
острасткой для других. Головы рубят не только затем, чтобы наказать тех, кто
носил их на плечах, но и затем, чтобы этот устрашающий пример подействовал
на тех, кто решился бы подражать убийцам. Общество не мстит, а лишь
предупреждает и предотвращает. Оно потрясает головой казненного перед лицом
кандидатов в убийцы, чтобы они прочли в его чертах свою судьбу и одумались.
Этот аргумент был бы неотразим, если бы мы не были вынуждены
констатировать:
1) Общество само не верит в "острастку", о которой говорит;
2) Никем не доказано, будто смертная казнь заставила отступить хотя бы
одного человека, решившего стать убийцей, тогда как яснее ясного, что она не
оказала никакого эффекта, кроме завораживающего, на тысячи преступников;
3) Во многих отношениях она являет собой отталкивающий пример,
последствия которого непредсказуемы.
Итак, прежде всего общество не верит в то, что само провозглашает. Если
бы верило, оно и впрямь демонстрировало бы отрубленные головы. Оно
воспользовалось бы казнями для рекламной шумихи, которую обыкновенно
поднимают вокруг государственных займов или новых марок аперитива. На деле
все обстоит как раз наоборот: казни у нас уже не совершаются публично, они
происходят во дворе тюрьмы перед узким кругом специалистов. Менее известно,
почему и с каких пор так происходит. Речь идет о сравнительно недавнем
нововведении. Последняя прилюдная экзекуция состоялась в 1939 году: казнили
некоего Вейдмана, совершившего несколько убийств; его "подвиги" получили
широкую огласку. Тем утром в Версале собралась огромная толпа, в которой
было несколько фотографов. Пока Вейдман был перед казнью выставлен на
обозрение, фотографы успели сделать множество снимков. Несколько часов
спустя "Пари-суар" опубликовала целую страницу фотографий, иллюстрирующих
это пикантное событие. Добрый парижский люд смог таким образом
удостовериться, что легкая и точная машина, которой пользовался палач, столь
же отличается от знакомой ему по истории гильотины, как автомобиль марки
"ягуар" от допотопного "дион-бутона". Противу всякого ожидания,
администрация и правительство весьма неодобрительно отнеслись к этой
великолепной рекламе и заявили, что газетчики хотели подогреть кровожадные
инстинкты читателей. Поэтому было решено, что экзекуции больше не будут
производиться публично; это распоряжение чуть позже значительно облегчило
деятельность оккупационных властей.
Логика в данном случае изменила законодателям. Ведь нужно было бы,
напротив, наградить лишним орденом директора "Пари-суар", чтобы в следующий
раз он действовал с еще большим размахом. И в самом деле: если мы хотим,
чтобы казнь действительно была показательной, следовало бы не только
размножить снимки, но и установить эшафот с гильотиной посреди площади
Согласия не на рассвете, а в два часа дня, зазвать туда весь парижский люд,