"Наоми Кэмпбелл. Лебедь " - читать интересную книгу автора

** Имеется в виду Джон Фицджеральд Кеннеди, американский президент,
убитый в Далласе в 1963 году, старший брат Роберта Кеннеди (прим. пер. ).

Спустя годы, когда я уже работала в Нью-Йорке, двоюродная сестра
Фелисия познакомила меня с Джоном Кеннеди-младшим и рассказала ему, к моему
великому смущению, всю эту историю. Кеннеди-младший воспринял рассказ как
замечательную шутку и с тех пор, где бы мы ни встречались, приветствует меня
фразой: "А, сестричка Лебедь, как дела?" Как бы то ни было, я чувствую себя
в какой-то степени причастной семейному клану Кеннеди, и, может быть, именно
поэтому в Нью-Йорке я поселилась в "Карлайле" *, - ведь именно там они
когда-то жили. Конечно, уместнее было бы обосноваться в пригороде, но я
вообще не люблю новых особняков. Я выросла в пятиэтажном городском доме в
Болтонсе, в одном из самых фешенебельных старых лондонских районов. К
парадной двери вела лестница с четырьмя огромными каменными львами.
Несчастной няне требовалось едва ли не полчаса, чтобы затащить меня домой на
чай после дневной прогулки: я педантично останавливалась на каждой ступеньке
(всего их было двадцать пять), чтобы погладить очередного льва и угостить
его хлебом, сэкономленным на кормежке уток в Гайд-парке. Это были весьма
литературные львы, они получили свои имена от моего дяди (настоящего)
Уолтера - скверного поэта, каким-то образом пристроившегося на должности
литературного редактора воскресной газеты. Львов звали: Конрад, Свифт, Пруст
и Эймис. Эймис сидел на самом верху справа, и у него был отколот кончик
носа. Бедная няня! Когда ей казалось, что мы уже почти дома, мне обязательно
надо было вернуться, чтобы еще раз поцеловать Эймиса в выщербленный нос.
______________
* Роскошный отель в Нью-Йорке (прим. пер.) .

Был у нас и деревенский дом в Уилтшире. Родители называли его не иначе
как "коттедж". Оксфордский словарь английского языка определяет слово
"коттедж" как "небольшой деревенский дом". В нашем загородном доме было семь
спален, но про него все равно говорили "коттедж". Там царил милый
беспорядок, и именно за это мы, дети, его любили. Там мы могли носиться как
угорелые - в Лондоне же няня следила за каждым нашим шагом и требовала
самого примерного поведения. Там всегда было полно разной живности. Около
кухни вертелись кошки, собаки и даже ягнята, на заднем дворе, прямо напротив
окон, топтались коровы. Когда злой рок, преследующий Кеннеди, настиг и нашу
семью, родители стали все больше времени проводить в коттедже, а после того,
как я покинула отчий дом, переехали туда окончательно. В конце концов дом в
Болтонсе продали, городскую мебель перевезли в Уилтшир, но я упросила
родителей сохранить старые вещи из коттеджа до тех пор, пока у меня не
появится собственное пристанище. Теперь все это у меня - в моих апартаментах
в "Карлайле": мягкие диваны, столики в стиле "шератон" * и комоды, бархатные
кресла в чехлах, овальный обеденный стол красного дерева со стульями, старая
родительская двуспальная кровать с пологом на четырех столбиках. Некоторые
мои друзья в Нью-Йорке меня не понимают. Я знаю, обстановка им кажется
старомодной, уродской, и они удивляются, почему я не найму дизайнера, чтобы
придать квартире более современный вид, - скажем, в духе Ральфа Лоурена.
Пусть удивляются. Мне нужен собственный уют, уют родного дома. Я люблю
Нью-Йорк, но я осталась англичанкой, и почему бы, раз это возможно, не
устроить себе в небе над 76-й улицей и Мэдисон-авеню кусочек Англии? Я