"Александр Каменецкий. Карта родины" - читать интересную книгу автора

разуваясь под одеяло и нащупал китайского плюшевого медведя с оторванным
ухом. Уткнувшись носом в остатки колючего меха, он долго плакал, суча
ногами и перекатываясь с боку на бок, забылся коротким неуютным сном, но
скоро почувствовал, что задыхается, выпростал из-под одеяла голову и
взглянул в окно. Дождь прошел, и ветер гнал теперь по небу чернильные
клочья разорванных облаков, сквозь которые сияла застывшей льдиной огромная
круглая луна. Острые зазубренные края их, политые холодным металлическим
блеском, царапали друг друга, проносясь перед мальчиком жуткой стаей хищных
ночных птиц, тени которых шныряли по комнате, задевая стены черными
крыльями. Мальчик спрыгнул с кровати, дрожа подбежал к подоконнику, встал
на цыпочки, прислушался. Шорохи, скрипы и хруст кружили в воздухе; отчаянно
звенела выбитым стеклом веранда; отрывисто лаяли деревенские собаки;
огромный глаз луны вперился в мальчика, мерцая, и, казалось, наблюдал за
ним. Он выскочил, спотыкаясь, выбежал на крыльцо, тонко позвал:

- Султан! Ко мне, Султан!

В ответ ветер сильно встряхнул ближайшее дерево, осыпав мальчика
градом холодных капель.


...Отняв от лица смятую кепку, мужчина нахлобучил ее на голову, встал,
разминая затекшие ноги, тихо выругался, прошагал, прихрамывая, в дальний
угол мастерской. Наклонился к груде тряпья, пошарил рукой, выудил бутылку с
мутной жидкостью, вставил горлышко в рот и сделал несколько долгих глотков.
Отдышавшись, покачал бутылку в руке - оставалось меньше половины -
тщательно закупорил и сунул назад в тряпье. Принюхался, скривился, сплюнул.
Взял один из пустых мешков, сильно встряхнул, подняв облако пыли, вернулся
к столу, на котором лежал привязанный, и принялся с отвращением заталкивать
его вещи в мешок, бормоча под нос:

- Где раньше глаза-то были? Воняет, как в параше. Серун проклятый.

Быстро, не глядя, он швырнул в мешок комок нижнего белья, носки,
рваную белую сорочку с золотыми запонками, темно-серые брюки из тонкого,
добротного материала, светло-лиловый шелковый галстук с рельефной вышивкой
"Gianfranco Ferre". Ухватил пиджак за ворот, осмотрел внимательно со всех
сторон - новый, неизгаженный - чмокнул губами и отложил в сторону. Подумав,
опустил мешок на пол, сбросил свой пиджак и натянул чужой, пригладив борта
ладонями. Длина подходила вполне, но требовался еще, как минимум, такой же,
как у привязанного, живот. Мужчина хмыкнул и поднял блестящую туфлю, поднес
близко к лицу, пощупал, изучая швы и неожиданно мягкую кожу, заглянул
внутрь. Этикетка была свежей и яркой; туфля пахла не человеческой, как
положено, ногой, но чем-то дорогим и парикмахерским. Он взглянул на
подошву: полированно-гладкая, с парой мелких незаметных царапин и
вытисненной цифрой 41.

- Тока куплено, - процедил с завистью и отвращением.

Примерил туфлю к своему огромному растоптанному сапогу. Вздохнул: