"Александр Каменецкий. Бродячий сюжет" - читать интересную книгу автора

он игриво постукивал по булыжнику. Рукоять у тросточки была выполнена в
форме пёсьей головы. Длинный любопытный нос, ехидные светлые глазки,
аккуратная щеточка усов над верхней губой и закрывающие уши масляно-черные
волосы не оставляли сомнений. К тому же, выражение лица у незнакомца было
такое, как будто он что подсмотрел или подслушал в церкви, и теперь
любовно вертит на языке исключительной оригинальности анекдотец. Писатель
даже на мгновение подумал, что известный постамент в его родном городе
сейчас пуст, а пахло от незнакомца не серой, но почему-то медным пятаком.
- Ба-а-а! - вырвался из писателя сдавленный вопль ужаса.
- Зовите меня Николаем Васильевичем, если угодно, - доверительно
представился визави и покрепче перехватил под мышкой толстую рукопись,
туго стянутую бечевкой.
- Бродячий сюжет, - пролепетал, стуча зубами, писатель, - бродячий сюжет.
Заслужил...
- Да-с, это вам не членский билет Союза, милостивый мой государь, - все
так же подхихикивая, сказал Николай Васильевич и резво начертал в воздухе
концом трости фосфоресцирующую фигуру, которая мигом пропала. - Хотя можно
и членский билет, конечно. Или Букеровскую премию. Не изволите ли Букера
пожелать?
- Ды-ды-ды! - ответил писатель, часто и тяжело дыша.
- Скучно, конечно, повторяться, - вздохнул Николай Васильевич, тихонько
оскалившись в воротник. - Тем более, кто из нас не читал классики? Может,
у вас есть какая-нибудь оригинальная идея?
- Есть, есть! - внезапно выпалил писатель и, обхватив сатану руками,
принялся кричать горячим шепотом в самое его ухо: - Забери ее от меня,
забери, я тебя умоляю! Ты же за нею пришел, окаянный, она тебе нужна - так
бери, бери скорее, только не медли и не передумай, а взамен мне ничего не
надо, ей-Богу, ничего, это для меня и будет самое лучшее, лучше вечной
молодости, лучше Букера, лучше всего на свете. Она у меня как гнойник, как
язва, как волдырь на заднице, как какая-нибудь киста или метастаза, или
еще хуже. Она мой палач, она мучит и топчет, она бессмертна и переживет
меня, и бросит червям, и останется безнаказанной. Она заставляет меня,
обманывает, сулит, водит за нос, никогда не спит, у нее всегда наготове
ложка дегтя. Неугомонная, прожорливая, всегда начеку, скользкая - не
ухватишься, настырная, цепкая, всюду лезет, всюду сует свой нос, всего ей
мало, всегда недовольна, шипит, как змея, и не дает покоя. Не хочу ее, не
хочу, не хочу!! Как ребенка или больного преследуют кошмары, так она
гоняется за мной. Сидит на цепи, как злая собака; знает - а ничего не
скажет, имеет, да не поделится. Она - чтобы давить, мешать и держать в
узде. Она - хуже тебя!..
Писатель укусил себя за палец и поднес его к самому длинному носу Николая
Васильевича:
- Видишь: кровь! Давай сюда свою бумагу, давай скорее, не мешкай!
Николай Васильевич холодно и в некоторой растерянности выпростался из
объятий писателя, начертал тростью новую светящуюся фигуру и исчез,
оставив после себя аромат теплого грибного дождя пополам с плесенью старой
библиотеки. И тут же все пошло вспышками, вспышками какими-то, и через три
границы отсюда прокричали, наконец, петухи.
.......................................................................
До чего же здесь хорошо!