"Александр Каменецкий. Бродячий сюжет" - читать интересную книгу автора

первое, что всплывает в нас в незнакомой среде, - это лагерная психология.
Так уж привыкли, так уж нас воспитала Система. Нормальное, человеческое
вытравливается очень быстро, а главное - само по себе. Стоит лишь немного
надавить, и все выскочит наружу, как гной из чирея. Знаешь, и ехать-то, по
большому счету, бессмысленно, ведь дальше души не уедешь и дальше смерти
не соврешь...
- У-уу-ууу!! - страшно завыл писатель, задрав голову к небу, - у-у-уу!
Рассыпьтесь, призраки! Разве не место вам в аду? Разве вас можно исцелить!
Что вы меня кружите, что вы меня водите? Останусь на месте и буду лежать в
грязи, чтобы не даться вам, опрокинете меня, но разъять не сумеете... Что
поднимаете против меня железную молотилку, куда засыплете вы свой урожай?..
Так он кричал, стоя посреди пустой улицы, и размахивал руками, словно
ветряная мельница, задевая, как ему казалось, прохожих. Кошки ахали.
- Какие-то свиные рылы вместо лиц, свиные рылы вместо лиц! - горячо
восклицал писатель, затем упал, прижался волосатой щекой к мокрому
булыжнику и пополз прочь от кошмара.

...........................................................................
- Во как мужика корчит, - с уважением произнес кто-то у него над ухом
по-русски, затем ловкие руки бережно прошлись по карманам, и писатель
окончательно потерял сознание.

...........................................................................
Когда, и где, и как он пришел в себя, неизвестно. Стояла глубокая ночь,
рядом грохотала железная дорога, сыпало мелкой и противной моросью. "Разве
я умер?" - с надеждой подумал писатель, но живые мысли его, наскакивая
одна на другую, уже неслись чудовищным галопом: где я? что со мной? с кем
мы были? - и картины одна хуже другой принялись выплясывать в его пылающем
уме. "Жил как прыщ на щеке, - удрученно проворчал, созерцая эти картины,
внутренний судия. - Выдавить было некому".
- Пить! - вдруг стукнуло в голове, как камнем в окошко, и виски
посыпались мелкими стеклышками. - Пить хочу!
Внутри надулся пузырь и покатился кверху, плеснув на асфальт с таким
звуком, как будто кого-то хлестнули по щеке. В ужасе отшатнувшись от
сделанной им вонючей лужи, где копошились кусочки еды, писатель побежал
вдоль по улице, отталкиваясь каблуками от равнодушной земли. На углу,
сияя, как ангел, стоял автомат "Кока-Колы", залив булыжник нездешним белым
полыханием.
- Ах ты, светлый! - крикнул ему писатель и ударил ногой в толстое стекло,
за которым трусливо прятались холодные жестяные банки. - Ах ты, чистый!
Стекло треснуло, но не поддалось, тогда он принялся бить еще и еще,
ругался, разгонялся, прыгал и снова бил до тех пор, покуда из автомата не
вырвалось с шипением приземистое, похожее на клубок ангорской шерсти
существо неопределенного цвета, - вырвалось и стало кружить, тяжело
подскакивая. "Ничего себе паранойя, - смущенно признался писатель и
метнулся прочь, бурча под нос скороговоркой: - Подумаешь, русский человек
сходит с ума на чужой земле, эка невидаль". Существо устремилось следом
прытко и весело, бежало и приговаривало: "Ich bin, du bist, er ist..."
- Грамматика построена на широко известных герметических принципах, -
молвил глухой голос из-под земли. - В частности, грамматически правильно