"Кунио Каминаси. Допрос безутешной вдовы " - читать интересную книгу автора

оставила мою конечность в покое.
- Ну если только как добрые... - согласился я с ней и решил не
посвящать ее в секреты нашей с Нисио кухни, то есть не расстраивать
сообщением о том, что еще полчаса назад судьба ее участия в беседе с
Катаямой висела на волоске.
Мы поднялись наверх. На площадке у лифтов один из пяти автоматов для
продажи прохладительных напитков находился в препарированном состоянии, и
нашему взору предстала согбенная спина стоящего на коленях в позе акушера,
принимающего кока-кольные роды, мастера. Услышав шуршание разъезжающихся
дверей лифта, он обернулся через плечо, посмотрел сначала на меня, затем -
на Мураками, не спеша положил рядом с собой отвертку, сложил из левого
кулака трубочку и указательным пальцем правой руки несколько раз ткнул
внутрь ее. Сей способный у непосвященных людей вызвать приступ краснощекого
смущения и слюнявого фырканья жест означал всего-навсего, что клиент у себя
в номере.
- Он его третий час чинит! - хихикнула по-русски где-то у меня под
ногами крошка Аюми.
- Он выполняет интернациональный долг, господин капитан! - приструнил я
на том же наречии разбаловавшуюся на нашем демократичном Хоккайдо Мураками.
После троекратного стука в дверь нужного нам номера за ней с полминуты
царило молчание, а затем врата в Эдем бесшумно распахнулись, и в меня
вонзились ничуть не изменившиеся за ночь припорошенные пеплом два жгучих
уголька.
- Вам кого? - спросила она машинально, по-японски.
- Вас, Ирина-сан, - ответил я по-русски.
Как принято писать в слащавых феминистических сказках, она была
неотразима. Во-первых, волосы ее оставались туго собранными в изящный
хвостик на затылке, но уже не были, как вчера, русыми: она (и когда только
успела?) умело перекрасила их в соломенный цвет, оставив прежний колер
только у самых корней, отчего они стали выглядеть еще более сексуально.
Во-вторых, на ней отсутствовали вчерашние обтягивающие одежды, но
присутствовал строгий деловой костюм ярко-желтого цвета, из-под элегантного
жакета которого чернела антрацитовая атласная блузка. Юбка была короче, чем
у моей вчерашней закадычной подруги Наташи Китадзимы, что вполне логично с
точки зрения разницы в возрасте между ними и, соответственно, в стройности
ног, которые у Ирины прятались сейчас под все теми же черными колготками,
заставившими меня автоматически воскресить в памяти вчерашний файл с
мечтательными терзаниями по поводу ажурных подвязок. И, в-третьих,
довершающим эту возбуждающую икебану элементом были не доходившие до колен
темно-коричневые сапожки на не слишком высоких, но достаточно тонких
каблуках.
- А-а, это вы... - растерянно выдавила она, наконец-то признав во мне
своего понедельничного отарского визави.
- Я, Ирина-сан, - кивнул я, чтобы получше рассмотреть восхитительную
комбинацию из шоколадных сапожек, черных колготок (как же все-таки хочется,
чтобы это были чулки!...) и короткой юбки цвета свежего яичного желтка.
- И вы... - разочарованно промолвила она, посмотрев мне под левую руку,
где, по моим расчетам, должна была находиться Мураками.
- И я, - негромким, но строгим голосом откликнулась она из-за моего
левого локтя.