"Андреа Камиллери. Форма воды " - читать интересную книгу автора

занимает объект этого милосердия, вы меня понимаете? Представьте, епископ
цитировал даже Пиранделло.
- Не может быть!
- Да, да. Он процитировал реплику из "Шести персонажей", где отец
говорит, что нельзя допустить, чтобы человек запомнился людям не вполне
достойным поступком, совершенным в минуту слабости, если он прожил жизнь
порядочнейшего человека1. Ну вроде как: нельзя завещать потомкам образ
инженера с приспущенными в такую минуту штанами.
- А министр?
- Он не цитировал Пиранделло, потому что не знает, что это за зверь,
но общая мысль, запутанная и невнятная, была схожей. И поскольку он
является членом той же партии, что и Лупарелло, он позволил себе добавить
еще одно слово.
- Какое?
- Осмотрительность.
- При чем тут осмотрительность?
- Я этого не знаю, но слово передаю вам точно.
- Есть новости о вскрытии?
- Пока нет. Паскуано хотел держать его у себя в холодильнике до
завтра, я же убедил его сделать вскрытие либо сегодня утром попозже, либо
после обеда. Но я не думаю, что от него мы узнаем что-нибудь новое.
- Я тоже не думаю, - закончил разговор комиссар.

Вернувшись к газетам, Монтальбано узнал из них гораздо меньше, чем ему
уже было известно о жизни, деятельности и только что приключившейся смерти
инженера Лупарелло. Чтение помогло ему всего лишь освежить их в памяти.
Продолжатель династии строителей Монтелузы (дед создал проект старого
вокзала, отец - Дворца правосудия) юный Сильвио, блестяще защитив диплом в
Политехническом в Милане, возвратился в родной город развивать и
совершенствовать семейное дело. Ревностный католик, в политике он следовал
идеям деда, который был пламенным приверженцем Стурцо1 (по поводу идей
отца, члена фашистских отрядов и участника похода на Рим2, хранилось
приличествующее эпохе молчание), и прошел подготовку в ФУЧИ - организации,
объединявшей молодых студентов-католиков, - обеспечив себе на будущее
прочные дружеские связи. С этих пор на любой манифестации, годовщине или
митинге Сильвио Лупарелло появлялся вместе с влиятельными лицами, но всегда
держась чуть-чуть позади, с полуулыбкой, которая должна была означать, что
он находится там по собственному желанию, а не по партийной разнорядке.
Побуждаемый несколько раз выдвинуть свою кандидатуру на выборах,
политических ли, административных ли, он каждый раз уклонялся, мотивируя
свой отказ причинами самого возвышенного свойства, каковые немедленно
доводились до сведения общественности: он ссылался на те истинно
католические добродетели, к которым принадлежали смирение и стремление
служить, оставаясь в тени и храня молчание. И он служил, оставаясь в тени и
храня молчание почти двадцать лет, пока в один прекрасный день,
вооружившись тем, что он высмотрел в этой тени своими рысьими глазами, не
обзавелся, в свою очередь, лакеями, главным из которых стал депутат
Кузумано. Затем он одел в ливрею сенатора Портолано и депутата Трикоми
(газеты, однако, именовали их "верными друзьями" и "преданными
последователями"3). Вскорости вся партийная фракция в Монтелузе и провинции