"Властители рун" - читать интересную книгу автора (Фарланд Дэвид)

8. Меньше, чем час

Часу недостаточно, чтобы влюбиться, но час — это все, что было у них в тот по-осеннему прохладный день.

В лучшие времена Иом, возможно, порадовалась бы возможности побыть наедине с претендентом на ее руку, За прошедший год отец не раз заговаривал с ней о Габорне. Отзывался о нем с похвалой, надеясь, что когда придет этот день, дочь охотно примет суженого.

В нормальных обстоятельствах Иом надеялась бы встретить любовь. Готовила бы свое сердце к встрече, лелея эту надежду. Но теперь, когда королевству грозила беда, знакомство с сыном короля Ордина не сулило ей ничего, кроме, разве что, удовлетворения суетного любопытства.

Понравится ли он ей? А если и понравится, то не останется ли для нес эта встреча всего лишь горьким воспоминанием о возможном счастье.

Но скорее она почувствует к нему презрение: ведь, в конце концов, он — Ордин. Правда, брак без любви мог показаться не более, чем мелким неудобством в сравнении с тем, что, как боялась Иом, ждало ее впереди. К тому же принцесса понимала, сколь многим обязан Габорну се народ. Он оказал Гередону немалую услугу, а потому Иом, хоть и не желала иметь с ним дела, решила постараться изо всех сил и принять его если не сердечно, то, во всяком случае, учтиво.

Девушка зашагала вверх по каменной лестнице. Хроно направлялась следом, Шемуаз двинулась навстречу, и они встретились посередине.

— Он ждет, — промолвила Шемуаз с натянутой улыбкой, хотя в глазах ее угадывалось волнение. Возможно, она надеялась, что принцесса обретет любовь, но это напоминало ей о собственной утрате. Шемуаз была подругой детских игр Иом, и та могла даже по жестам угадывать мельчайшие оттенки се настроения. Когда Иом подняла взгляд, черты Шемуаз смягчились, а глаза заблестели. Очевидно принц пришелся Деве Чести по нраву.

Иом выдавила улыбку: сегодня, как ни в какое другое время, возбуждение подруги казалось ей неподобающим. Весь прошедший день Шемуаз словно блуждала в тумане. Терзаемая тоской по погибшему возлюбленному и тревогой за судьбу еще не родившегося ребенка, она забывала даже поесть, пока ей не напоминала об этом Иом.

Сейчас казалось, будто Шемуаз не понимает, что близится битва, Часть ее сознания погрузилась в сон.

А может и правда, не понимает, — подумала Иом. Наивность Шемуаз и в лучшие-то времена вызывала улыбки. Даже сержант Дрейс подшучивал над любимой, и бывало, говаривал:

— Для Шемуаз вся разница между боем на мечах и разделкой утки состоит в том, что, выпотрошив врага, солдат его не ест.

Дева Чести взяла Иом за руку и девушки поднялись наверх. После долгого пребывания в холодной тени башни принцессе приятно было ощутить тепло солнечных лучей.

Взойдя на стену, Шемуаз приветственно помахала принцу.

— Принцесса Иом Сильварреста, позволено ли мне будет иметь честь представить вам принца Габорна Вал Ордина.

Но Иом не смотрела на принца, вместо того она окинула взглядом укрепления. Шемуаз отошла шагов на сорок, чтобы принц и принцесса чувствовали себя свободнее.

К удивлению Иом, молодые воины, обслуживавшие катапульты, как сговорившись, последовали примеру Девы Чести. Иом присмотрелась к катапультам и метательным снарядам. Эти боевые машины никогда раньше не использовались против врага. Иом видела их в действии единственный раз, когда на какой-то праздник отец приказал метать в толпу караваи хлеба, колбасы и мандарины.

В отличие от солдат, Хроно остановилась всего в дюжине шагов от молодой пары, и обратилась к Габорну.

— Принц Ордин, ваш Хроно в настоящий момент пребывает при особе вашего отца. Я заменю его, дабы составить эту часть хроники вашей жизни.

Габорн промолчал, но Иом услышала шорох его плаща, словно он кивнул. По-прежнему не глядя на принца, она торопливо отошла к дальней стороне башни, уселась на зубец и принялась рассматривать осенние поля отцовского королевства.

Сейчас принцесса поймала себя на том, что слегка дрожит. Ей было боязно оказаться с Габорном лицом к лицу. В конце концов, он Властитель Рун, и, надо думать, невероятно красив. Но внешность обманчива, а Иом не хотелось, чтобы первое впечатление оказалось ошибочным. Именно поэтому она упорно смотрела вниз.

Правда, когда Габорн глубоко вздохнул, выражая восхищение се прелестью, на губах Иом появилась натянутая улыбка. Наверняка, у себя на юге он встречал женщин и покрасивее.

Налетел легкий ветерок, и от кухонь Пиршественного Зала повеяло дымком. Иом поерзала на своем насесте, отчего вниз, с высоты восьмидесяти футов, посыпалась каменная крошка. Во дворах кукарекали петухи, согнанные в город коровы мычали, требуя, чтобы их подоили.

За стенами замка, на побуревших полях виднелись каменные дома под тростниковыми крышами. С башни можно было разглядеть несколько деревушек, расположенных у реки Вай. Но и поля, и деревни были совершенно пусты.

Вместе с солдатами, одетыми в черные с серебром мундиры, на городских стенах толпились фермеры, купцы и ремесленники. Зеленые юнцы и седовласые отцы семейств вооружились луками и копьями. Но все выглядели так, словно собрались поглазеть на турнир. Оборотистые торговцы разносили по стенам цыплят и печенье, — точь в точь, как на ярмарке. С внутренней стороны городских ворот громоздили телеги, бочки и клети. Если солдаты Радж Ахтена сумеют проломить ворота, им придется карабкаться через весь этот хлам под стрелами королевских лучников.

Близились сумерки. Над лесом, к югу от города, кружили голуби и вороны. Птицы покинули свои гнезда, растревоженные присутствием множества людей. У опушки догорали костры, и казалось, что сами холмы клубятся дымом. Иом не могла оценить численность армии Радж Ахтена, большая часть которой все еще укрывалась среди деревьев.

Но признаки вторжения виднелись повсюду. Над лесом, на высоте в четыреста футов, уже около двух часов маячил удерживаемый на привязи воздушный шар. Выполненный в форме граака, он поднял в воздух двоих наблюдателей Радж Ахтена. Вдоль берега петлявшей по окрестностям широкой лентой реки Вай тянулся темный ряд боевых коней. Две тысячи скакунов находились под присмотром сотни рыцарей и оруженосцев, которых, похоже, совершенно не беспокоила возможность вылазки. Копейщики и косматые великаны стояли на страже. Из леса доносился стук топоров: люди Радж Ахтена рубили деревья для приставных лестниц и осадных машин. Каждые несколько мгновений дерево содрогалось и рушилось, оставляя дыру в зеленом покрове леса.

С юга пришла огромная армия и Иом дивилась тому, как могло случиться, что никто, кроме Габорна, ее не заметил. Герцог Лонгмот должен был предупредить короля об опасности. Правда, если Радж Ахтен выискал какой-то способ миновать владения Лонгмота незамеченным, герцог пошлет рыцарей на подмогу своему королю, как только узнает об осаде.

Но Иом почему-то заподозрила неладное и боялась, что Лонгмот помощи не пришлет.

Принц Ордин прочистил горло, вежливо стараясь привлечь внимание Иом.

— Я надеялся на более приятную встречу, — мягко промолвил он. — Мне хотелось прибыть в ваше королевство с радостными вестями, а не с рассказом о вторжении.

— Велика радость — предложение твоей руки, — подумала Иом. Ей казалось, что многие вассалы дома Сильварреста не одобрили бы этот брак, хотя все понимали желательность союза Гередона с Мистаррией, богатейшим из королевств Рохефавана.

— Спасибо за то, что вы, рискуя своей жизнью, поспешили предупредить нас, — промолвила Иом. — С вашей стороны это весьма благородно.

Принц подошел к ней и посмотрел с башни вниз.

— Как по-вашему, скоро ли они пойдут на штурм? — спросил он. Голос его звучал отстраненно. Габорн слишком устал даже для того, чтобы думать, но Иом истолковала этот вопрос как любопытство нетерпеливого юнца, рвущегося в драку.

— К рассвету, — ответила она. — Они не станут медлить, ибо не захотят, чтобы кто-нибудь ускользнул из замка. Мощь армии Радж Ахтена — его великанов, магов и легендарных меченосцев — была столь велика, что королевству Сильварреста, скорее всего, предстояло пасть.

Когда Габорн отвернулся, озирая окрестности, Иом покосилась на него краешком глаза. Ее беглый взгляд отметил широкие — им предстояло еще раздаться, когда юноша войдет в полную силу, — плечи, длинные темные волосы, чистый дорожный плащ синего цвета и узкую саблю. Она отвела глаза, не желая видеть ничего больше. Конечно же, этот широкоплечий, под стать ее отцу, молодой человек должен выглядеть сногшибательно. Так ведь оно и не диво, — в конце концов, он черпает обаяние от своих подданных.

Не то что Иом. В то время как иные Властители Рун маскировали природную неказистость за счет многочисленных даров, красота принцессы была дана ей от рождения. Когда она появилась на свет, две очаровательные служанки добровольно вызвались одарить се своим обаянием. Король и королева дали от имени дочери свое согласие. Но когда Иом подросла и начала понимать, чего стоят дары тем, кто их преподносит, она отказалась.

— На вашем месте я не стала бы стоять так близко к стене, — сказала принцесса Габорну. — Вас могут заметить.

— Кто? Радж Ахтен? Да что он оттуда увидит? Молодого человека, беседующего с девушкой, вот и все.

— В его войске полным-полно дальновидцев. Неужто они не распознают принцессу и принца?

— Столь очаровательную принцессу трудно не заметить, — согласился Габорн. — Но я сомневаюсь, что кто-нибудь из людей Радж Ахтена удостоит меня второго взгляда.

— Но ведь вы носите герб дома Ордин, разве не так? — промолвила Иом, решив что не станет возражать юноше, коль скоро он полагает, будто дальновидны не узнают принца по внешности. Правда, ей показалось, что на плаще юноши вышит зеленый рыцарь.

Габорн невесело рассмеялся.

— На мне надет плащ одного из ваших солдат. Нет, никто не узнает о моем присутствии в замке до прибытия отца. Цитадель может выдержать долгую осаду, ведь, если верить истории, замок Сильварреста никогда не был захвачен врагом. Но вам нужно продержаться самое большее три дня. Всего три дня!

Принц Ордин говорил уверенно, и Иом очень хотелось верить, что так все и будет. Король Мистаррии явится под стены замка, созовет на подмогу лордов Гередона, и воины двух государей совместными усилиями смогут отбить натиск чародеев и великанов Волчьего Лорда. Но, несмотря на высокие башни и глубокий ров замка, несмотря на лучников, катапульты на стенах и разбросанный по полям стальной «чеснок», в победу верилось с трудом. Радж Ахтен стяжал столь грозную славу, что само его имя внушало ужас.

— Король Ордин — практичный человек, — промолвила принцесса. — Едва ли он станет рисковать жизнью ради спасения замка Сильварреста.

Габорн обиделся.

— В чем-то мой отец, может быть, и прагматик, но это не так, когда речь заходит о дружбе. Кроме того, здесь он будет сражаться не только за вас.

Иом задумалась.

— Понимаю, — промолвила она, спустя мгновение. — Зачем вашему отцу воевать на своей земле? Видеть как гибнут его люди и рушатся стены собственного замка? Куда лучше постоять за свое королевство здесь. Габорн чуть ли не зарычал.

— Двадцать лет подряд мой отец приезжал сюда на Хостенфест. Знаете ли вы, сколько это вызывало завистливых толков. Он мог праздновать дома — или где угодно, — но всегда приезжал сюда. Из политических соображений отец посещает многих королей, но только одного называет своим другом!

Иом имела лишь смутное представления о том, какого мнения придерживаются другие монархи об ее отце. Но, судя по тому, что до нес доходило, мнение это было не слишком лестным. За глаза его называли «мягкосердечным глупцом». Как лорд Связанный Обетом, он принес клятву никогда не принимать даров, если они не предложены по доброй воле. Сильварреста даже не покупал дары, хотя многие бедняки согласились бы уступить свое зрение или голос. И уж, конечно, ее отец не опустился бы до того, чтобы вымогать дары угрозами и силой. Не то, что Волчий Лорд, проклятый Радж Ахтен.

Отец Габорна, сам называвший себя «прагматиком», подходил к этому вопросу иначе. Он тоже предпочитал дары, преподносимые добровольно, но в молодости покупал их, порой при довольно двусмысленных обстоятельствах. С точки зрения Иом, практичность этого человека граничила с беспринципностью. Его удачливость выглядела подозрительно: ему удавалось приобретать дары для себя и своих людей слишком часто и слишком дешево. Поговаривали, будто отец Габорна обладает более чем сотней даров.

И все же Иом знала, что король Ордин отнюдь не таков, как Радж Ахтен. Он никогда не позволял себе присваивать мускульную силу крестьян в зачет недоимок по податям и не имел обыкновения, завоевав любовь женщины, добиваться чтобы та, вместе со своим сердцем, отдала ему какой-нибудь дар.

— Прошу прощения, принц, — промолвила Иом. — Я была несправедлива, говоря о вашем отце. Это все из-за усталости и тревоги. Ордин всегда был хорошим другом и добрым королем для своего народа. Но я, действительно, боюсь, что он использует Гередон как щит, а когда мы дрогнем под напором Радж Ахтена, оставит нас на произвол судьбы. В конце концов, это было бы вполне разумно.

— Вы думаете так потому, что не знаете моего отца, — сказал Габорн. — Он истинный друг. Принц все еще был обижен, но слова его звучали так убедительно, что Иом поневоле задумалась — сколькими же дарами Голоса обладает этот юноша.

— Сколько же немых у вас в услужении? — едва не спросила девушка, пребывая в уверенности, что их должно быть не меньше дюжины.

— Конечно, вам лучше знать, но ведь не отдаст же король Ордин жизнь за наше спасение.

— Он исполнит свой долг, — холодно отозвался Габорн.

— Как бы мне хотелось, чтобы ничего этого не было, — прошептала Иом, чей взор невольно обратился к Башне Посвященных. У дальней стены стояла несчастная женщина, чей мозг был настолько опустошен, что она не могла следить за работой собственного кишечника. Вместе со слепцом, обычно водившим ее в трапезную, она поддерживала старика, отдавшего дар метаболизма. Бедолага двигался так медленно, что, вздумай он самостоятельно перейти из одной комнаты в другую, на это ушел бы целый день. И ему еще повезло: многие из поступившихся тем же даром просто впадали в зачарованный сон, длившийся до тех пор, пока не умирал лорд. Как и все Властители Рун, дом Сильварреста пользовался благами, цена которых была ужасна.

— Принцесса, ваше сострадание весьма похвально, но мой отец не заслужил неуважения. Когда б не его пресловутый «прагматизм», Радж Ахтен вторгся бы в северные королевства лет десять назад.

— Это не совсем верно, — возразила Иом. — Мой отец годами посылал на юг убийц. Многие из искуснейших наших воинов отдали жизни, других держат в плену. Если время и выиграно, то выиграно оно ценою крови наших людей.

— Разумеется, — промолвил Габорн легкомысленным тоном, намекавшим на то, что он сомневался в действенности усилий короля Сильварреста. Иом знала, что отец Габорна десятилетиями готовился к этой войне, и больше, чем кто бы то ни было стремился сокрушить Радж Ахтена. Сейчас она поймала себя на том, что пытается втянуть принца в спор — а зачем? Габорн вовсе не король Ордин, да и вообще, она его не любит и любить не собирается.

Правда, се так и подмывало посмотреть на принца, но она не решалась. А что, если лик его сияет как солнце? Если он так красив, что этого не выразишь словами? Не забьется ли ее сердце, как бьется о стекло мошка?

Темнело. Отблески лагерных костров играли на алой и золотой листве. Вдоль опушки расхаживали караульные великаны, столь большие и лохматые, что в сумерках их можно было принять за движущиеся стога сена.

— Еще раз прошу извинить меня, — сказала Иом. — Мне не следовало затевать спор. Дурное настроение не может служить оправданием моей неучтивости, а если уж и срывать его, так на людях Радж Ахтена. Почему бы не спуститься вниз, да не убить кого-нибудь из них?

— Принцесса, — воскликнул Габорн. — Обещайте, что не станете ввязываться в битву. С меченосцами Радж Ахтена шутки плохи.

Как многие девушки из знатных семей, Иом носила под юбкой прикрепленный ремешком к ноге кинжал и прекрасно умела им пользоваться. Конечно, девушка понимала, что вражеским меченосцам она не соперница, но ей захотелось подразнить собеседника.

— А почему бы и нет? — промолвила она то ли в шутку, то ли всерьез. — Фермеры и купцы собрались на стенах замка, а ведь их жизни значат для них не меньше, чем наши для нас. Они наделены лишь тем, что досталось им от родителей, я же обладаю дарами, способными меня защитить. Может рука моя и слабовата для меча, но почему бы мне не сразиться.

Иом ожидала, что Габорн примется урезонивать ее, будет твердить о том, сколь велика опасность. Мускулы великанов крепостью не уступали железу, рыцари Радж

Ахтена имели дары мускульной силы, метаболизма и жизнестойкости. Кроме того, все они были обучены для войны. Однако девушка неожиданно поняла, что не уступит здравому смыслу, ибо сказанное, поначалу как шутка, теперь казалось ей вполне справедливым. Простолюдины ценили свои жизни так же, как и она свою. Может быть ей удастся спасти одного из них, а то и двоих или троих. Она будет защищать стены замка. Точно так же, как ее отец.

Однако ответ Габорна удивил принцессу.

— Я не хочу, чтобы вы сражались, — промолвил он, — потому что мне горько думать о возможной гибели такой красоты.

Иом залилась звонким, словно птичья трель, смехом.

— Я решила не смотреть на вас, — созналась она, — из опасения, что мое сердце окажется сильнее рассудка. Пожалуй, вам стоило поступить так же.

— Вы воистину прекрасны, — сказал Габорн. — Я не мальчик, чтобы быть ослепленным прелестным личиком. Видимо он снова пустил в ход Голос, так проникновенно звучали его слова. — Нет, говоря о красоте, я имел в виду красоту вашей души.

Вероятно почувствовав, что скоро сгустится тьма и придет время расставания, он добавил.

— Скажу не тая, леди Сильварреста, есть и другие принцессы, с которыми я мог бы обручиться. В других королевствах — Хаверсинде-у-Моря или Интернукс. — Он помедлил, дав ей время осмыслить услышанное. Оба названных государства не уступали Гередону ни величиной, ни богатством, а укреплены были, пожалуй, даже надежнее, — если только не учитывать возможность вторжения с моря. А о красоте принцессы Эррули из Интернука ходили легенды. — Но вы заинтриговали меня.

— Я? Но чем?

— Несколько лет назад, — честно ответил Габорн, — у меня вышел спор с отцом. Он проговорился, что хочет приобрести для меня грацию одною молодого рыбака. Я возражал. Уж вам-то известно, что лишиться грации — почти все равно, что расстаться с жизнью. Все члены деревенеют: даже желудок твердеет так, что становится трудно переваривать пищу. Человек, расставшийся с грацией, с трудом может ходить… да что там ходить. Попытка заговорить или закрыть глаза причиняет ему боль. Я видел, как многие Посвященные чахли на глазах и умирали примерно через год после обряда. По мне, так изо всех человеческих черт лишиться грации тяжелее всего.

Короче говоря, я отказался от дара и отец рассердился. Но я назвал постыдной политику, позволяющую принимать дары от людей, настолько обделенных разумом и земными благами, что они почитают за удачу отдавать нам лучшее, что имеют.

Тогда отец рассмеялся: — Ты говоришь совсем как Иом Сильварреста, — сказал он. — Когда я последний раз обедал за ее столом, эта девчушка назвала меня обжорой. Не в том смысле, что я жаден до еды, а в том, что питаюсь несчастьем других. Это ж надо, а! Каково!

Пересказывая слова отца, Габорн вновь воспользовался Голосом и говорил точь-в-точь как сам король Ордин.

Иом хорошо помнила это замечание, по той простой причине, что оно обернулось для нее неприятностями. Отец мало того, что хорошенько отшлепал ее за дерзость в присутствии гостя, так еще и запер на целый день в спальне без еды и воды.

Лицо девушки зарделось от смущения. По правде сказать, к королю Ордину она питала смешанные чувства: презрение соседствовало с восхищением. В некоторых отношениях Менделлас Дракен Ордин представлял собой героическую фигуру. Могущественный, упорный в достижении цели, от слыл отважным бойцом. Его могучая воля на протяжении двух десятилетий связывала воедино северные королевства. Нахмуренный взгляд Ордина мог устрашить любого тирана, одно резкое слово могло лишить принца благосклонности собственного отца.

Некоторые называли его Делателем Королей, иные — Изготовителем Марионеток. Ордин обрел сверхчеловеческие качества за счет других, но, по большому счету, следовало признать, что сделал он это не из простого властолюбия или тщеславия. Подобно Властителям Рун древности, он должен был стать чем-то большим, чем человеком, ибо враги его отнюдь не были обычными людьми.

— Прошу прощения за опрометчивые слова, — уже в который раз извинилась Иом. — Ваш отец не заслужил подобного порицания, да еще от кого — от самоуверенной девятилетней девчонки.

— Простить? — отозвался Габорн. — Что тут прощать. Я согласен с вами. Может быть тысячу лет назад у наших предков и были основания калечить людей форсиблями. Но с тех пор многое изменилось. Тех, с кем приходилось сражаться героям древности нет и в помине, но мы — и я и вы — остаемся Властителями Рун. Лишь потому, что эта «постыдная политика» освящена обычаем!

Так вот, эта история заинтриговала меня настолько, что я попросил отца рассказать мне обо всем, что он когда-либо от вас слышал. Так он и сделал — припомнил все, что вы говорили в его присутствии с трехлетнего возраста. Во всяком случае то, что счел уместным.

Принц почти не оставил Иом времени сообразить, что за этим кроется. Как и всякий, кто был щедро наделен дарами ума, король Ордин помнил каждое когда-либо слышанное им слово, каждую, даже самую пустяшную фразу. А обладая дарами слуха, он мог разобрать, о чем шепчутся в трех комнатах от него, за толстыми каменными стенами. Будучи ребенком Иом плохо представляла себе возможности взрослого Властителя Рун и, наверняка, частенько говорила то, что не предназначалось для ушей Ордина. Который, оказывается, все слышал и мотал на ус.

— Понятно… — пробормотала девушка.

— Не стоит обижаться, — сказал Габорн. — И стыдиться вам тоже нечего. Да, отец находил забавными всякие шуточки на его счет, которые вы отпускали, беседуя с леди Шемуаз.

Принц кивнул в сторону Девы Чести: Иом скорее почувствовала, чем увидела этот кивок.

— Но при этом, даже когда вы были ребенком, он ценил ваше великодушие. Я давно хотел встретиться с вами, но все никак не мог выбраться. Наконец, в прошлом году мне удалось приехать на Хостенфест в свите моего отца, и я, наконец, вас увидел. Осмелюсь сказать, что за обедом, в Пиршественном Зале я глазел на вас так, что впору было бояться, как бы мой взгляд не пробуравил дырку. Вы пленили мое сердце, принцесса Иом. Я следил за всеми, кто окружал вас — прислугой, стражниками и Девами Чести и видел, как все они старались заслужить вашу улыбку. На следующее утро, когда мы уезжали и вы вышли нас проводить, вас тут же окружила стайка ребятишек. Помню, вы удерживали малышей близ себя, чтобы они, ненароком, не угодили под копыта коней. Вы любите свой народ, и он отвечает вам тем же. Равных вам нет во всех королевствах Рофехавана. Вот почему я приехал сюда. Приехал, влекомый той же надеждой, что вдохновляет ваших приближенных. Надеждой заслужить вашу благосклонность.

Слушая учтивые слова принца, Иом торопливо перебирала в памяти лица тех, кого видела на прошлогоднем празднике. Король Ордин всегда приводил в Пиршественный Зал одну, а то и две дюжины людей из своей свиты. Это соответствовало обычаю, ибо отличившимся на охоте подобало разделить стол с коронованными особами.

Пришедшие с Ордином в большинстве своем имели следы форсиблей: то были рыцари и мелкие лорды. Габорн явился на пир под видом одного из них.

Но он молод, тогда как спутники короля были зрелыми мужчинами. Ордин прекрасно знал, что лучшие, самые надежные воины это не задиристые юнцы, рвущиеся помахать мечом или топором, но многоопытные мужи, не склонные к суете и разящие только наверняка. Именно такие люди сопровождали короля на охоту.

Кроме… кроме разве что одного паренька, сидевшего в самом дальнем конце стола. Иом припомнила его привлекательное лицо, прямые волосы и проницательные голубые глаза, в которых светился ум, хотя держался этот малый скромно, и лишь с любопытством глазел по сторонам, словно простолюдин, впервые оказавшийся в столь изысканном обществе. Принцесса сочла его приближенным слугой или же оруженосцем, только-только начавшим службу.

Но не мог же этот парнишка, самый обыкновенный с виду, оказаться принцем! Властителем Рун! Сердце Иом екнуло. Опасаясь, что се подозрения подтвердятся, девушка обернулась, посмотрела на собеседника, и рассмеялась.

Разумеется, это был он. Обычный молодой человек с прямой спиной, темными волосами и теми самыми, ясными голубыми глазами. Симпатичный, но не более того. Едва ли у него имелось больше двух даров обаяния Габорн улыбнулся, радуясь тому, что принцесса развеселилась.

— Теперь, когда вы знаете причины моего приезда и увидели, наконец, меня самого, я позволю себе задать вам вопрос: если я осмелюсь предложить вам руку и сердце, примете ли вы это предложение?

— Нет! — искренне ответила Иом. Габорн отшатнулся как от удара. Казалось, он никак не ожидал отказа.

— Но почему?

— Вы чужой. Что я о вас знаю? Как можно любить человека, которого не знаешь?

— С вашей проницательностью, принцесса, вы без труда узнаете мое сердце. Наши отцы стремятся к политическому союзу, но я желаю союза схожих умов и схожих сердец. Вот увидите, леди Сильварреста, мы с вами… действительно схожи, во многих отношениях.

Иом слегка рассмеялась.

— Честно говоря, принц Габорн, когда бы речь шла только о руке, то есть о владениях Гередона, я бы возможно и согласилась. Но, предлагая свое сердце, вы хотите получить взамен мое, а я не могу отдать его незнакомцу.

— Чего я и боялся, — признался Габорн — Но ведь мы не познакомились раньше только лишь по случайности. Это поправимо. Будь у вас возможность узнать меня получше, в вашем сердце, возможно, нашлось бы место и для любви. Скажите, что я могу сделать для вас? Чего вы хотите больше всего.

— Ничего я не хочу, — промолвила Иом, и тут сердце ее забилось. Она явно поторопилась с ответом. Радж Ахтен стоял у ворот замка.

— Возможно, у вас есть желание, о котором вы даже не догадываетесь, — сказал Габорн. — Вы живете безвылазно среди лесов, и уверяете, будто ничего не хотите, однако вас, несомненно, терзает страх. Было время, когда Властители Рун походили на вашего отца. Давая клятву служить своим собратьям, они принимали лишь те дары, которые предлагались по доброй воле..

Теперь мы загнаны в угол. Радж Ахтен привел свое войско к вашему замку, а короли севера, считающие себя «прагматиками», озабочены лишь тем, как собрать для себя побольше даров, хотя и уверяют, что никоим образом не уподобятся Волчьему Лорду.

Но вы знаете, сколь ошибочны такие суждения. Еще будучи ребенком, вы поняли, в чем слабость моего отца. Он — великий человек, но, как и все мы, не лишен недостатков. Возможно, ему удалось уберечь себя от большего зла отчасти именно потому, что подобные вам люди порой своими невинными высказываниями предостерегали его, побуждая умерить свою алчность.

Так вот, принцесса Сильварреста, у меня есть для вас дар, который я приношу вам без принуждения, ничего не прося взамен.

Подойдя к девушке, принц взял ее за руку, и Иом решила, что он вложит в ладонь какой-нибудь подарок: драгоценный камень или любовное стихотворение. Но нет, принцесса ощутила лишь тепло руки и твердые мозоли на ладони. Габорн опустился перед ней на колени и прошептал слова клятвы столь древней, что теперь мало кто помнил ее язык. Клятвы столь могущественной, что почти никто из нынешних Властителей Рун не осмеливался ее принести.

— Клятва сия дана мною в твоем присутствии и да будет вся моя жизнь порукой в нерушимом ее исполнении.

Я, Габорн Вал Ордин, Властитель Рун, отныне и вовеки возглашаю себя твоим защитником и твоим слугой. Я обязуюсь никогда не вымогать даров силой или обманом, равно как и не покупать их у сирых и обделенных благами земными. Напротив, я стану оделять золотом бедных, не требуя ничего взамен. Лишь тот, кто возжелает присоединиться ко мне в борении со злом, сможет стать моим Посвященным.

Да будет так.

Вымолвить эти слова означало стать Связанным Обетом. Властители Рун обычно приносили такую клятву своим подданным, но порой она давалась менее могущественным лордам или даже дружественным монархам, которых Связанный брал под свою защиту. Решиться произнести ее было непросто, исполнять же — гораздо труднее. Она представляла собой священный договор самоотречения.

Иом почувствовала слабость.

Она Понимала, что сейчас, когда Радж Ахтен обрушился на север, дому Ордин потребуется вся его мощь. В таких обстоятельствах принесенный Габорном обет казался самоубийственным.

Она никак не ожидала от принца такого великодушия. Исполнение клятвы требовало величайшей твердости духа.

Сама-то она не сделала ничего подобного. Неужто потому, что была слишком… практична.

Но принцессу тут же кольнула другая мысль. В иных условиях поступок Габорна, наверное, привел бы ее в восхищение, но сейчас, он казался ей… безответственным.

Девушка оглянулась, желая увидеть реакцию своей Хроно. Глаза молодой женщины слегка расширились, в них застыло едва заметное удивление. Иом снова перевела взгляд на Габорна, поняв, что ей хочется удержать этот момент в памяти.

Часа недостаточно, чтобы влюбиться, но час — это все, что было у них в тот день. Габорн завоевал ее сердце в гораздо меньшее время, да еще помог ей получше понять себя. Он почувствовал, как любит она свой народ. Но и сейчас девушку не оставляли сомнения. Пусть даже Габорн принес обет в знак любви не только к ней, но и к людям, разве это не сущее безрассудство? Может быть этот принц любит свою честь больше, чем свой народ?

— Ненавижу тебя за это, — только и смогла сказать Иом.

Солнце уже почти закатилось за горизонт, и в этот момент великаны с грохотом забили в тяжелые медные барабаны. Из тени деревьев, пришпорив серых в яблоках скакунов, выехали всадники. Дюжина всадников, носивших поверх черных кольчуг золотистые туники с вышитым на груди красным волком Рад ж Ахтена. Скакавший впереди держал в руке длинное копье с треугольным зеленым стягом, означавшим вызов на переговоры. Все прочие имели обозначавшие их принадлежность к почетной страже вызолоченные секиры и щиты с изображением меча под звездами Индопала.

Все, кроме одного.

Последним ехал сам Радж Ахтен в вороненой кольчуге и высоком шлеме, осененном белоснежными совиными крыльями. В одной руке он держал щит, а в другой боевой молот на длинной рукояти, предназначенный для конного боя..

Казалось что от него, как от единственной звезды в черной и пустой ночи, или от плывущей по темным водам погребальной лодьи с разожженным на ней костром исходит манящий свет.

Иом не могла отвести глаз. У нее перехватило дыхание, хотя на таком расстоянии невозможно было различить черты его лица. Но даже издалека она, если не увидела, то ощутила несказанную красоту этого человека. И поняла, что смотреть на него вблизи — опасно.

Шлем с раскинувшимися белыми крыльями приводил се в восхищение. У себя в спальне Иом хранила два древних шлема.

— Как было бы славно, — подумала она, — добавить к ним и этот. Вместе с улыбающимся черепом Радж Ахтена.

Позади, силясь не отстать от блистательной кавалькады поспешал на гнедой кобыле Хроно Волчьего Лорда. Интересно, какие тайны мог бы он поведать…


Внизу, у ворот, послышались крики.

— Осторожно! — предупреждали командиры солдат. — Не смотрите! Не смотрите на его лицо!

Иом отметила, что многие воины на стенах растерянно вертели в руках оружие. Но капитан Дерроу, обладавший множеством даров мускульной силы, устремился вдоль парапета с огромным стальным луком, натянуть который не мог больше ни один человек в королевстве. Рыцарь намеревался послать несколько стрел в Радж Ахтена.

Как будто в ответ на предостережения командиров, над головой Радж Ахтена возникло клубящееся, словно водоворот крохотных угольков золотистое облачко. Оно опускалось все ниже, притягивая взоры к лицу величественного всадника.

Иом сообразила, что это какой-то трюк вражеских пламяплетов. Радж Ахтен хотел, чтобы защитники города смотрели на него. Она и сама смотрела, но полагала, что на таком расстоянии это не представляет опасности. Она не поддастся впечатлению и не лишится рассудка, пусть даже лик его светозарен.

Радж Ахтен скакал прямо к воротам. Кони его рыцарей двигались в боевом порядке, стелясь над полями, как ветерок. То были не обычные скакуны, а вожаки табунов, преображенные, как и их хозяева, искусством Властителей Рун. Стремительно и плавно, словно бакланы по водной глади, скользили они по равнине, наполняя сердце Иом изумлением. Никогда прежде не видела она столь великолепных коней, строй которых словно бы составлял единое целое. Трудно было представить себе зрелище более величественное.

Принц Ордин отбежал к лестнице и крикнул так, чтобы его услышали внизу, во дворе Башни Посвященных.

— Лорд Сильварреста, вы нужны здесь. Радж Ахтен явился на переговоры.

Король выругался и принялся торопливо облачаться в бряцавшие, пока он их надевал, доспехи.

Позади Радж Ахтена и его свиты, рядом с заброшенными фермами у опушки леса, из мрака начали появляться войска. Пять пламяплетов, настолько приблизившихся к слиянию с огненной стихией, что они уже больше не могли носить одежду, сияли в ночи, как маяки. Языки зеленого пламени лизали их кожу, под ногами вспламенялась сухая трава.

Отблески испускаемого пламяплетами света играли на полированных латах и клинках выдвигавшегося из леса воинства. В составе двинувшейся вперед многотысячной рати можно было увидеть и существа более диковинные, нежели огненосные чародеи.

Облаченные в кольчуги, косматые двадцатифутовые великаны, вооруженные окованными железом дубинами, старались не врезаться на ходу в наступавших меченосцев Радж Ахтена и не сбить их строй. Боевые псы — чудовищные мастифы, отмеченные рунами, — не отставали от великанов. Лучники готовы были осыпать защитников города меткими стрелами. А у кромки леса мелькали черные тени. Мохнатые существа с темными гривами двигались скачками, то и дело опираясь о землю костяшками пальцев рук. Их вооружение составляли длинные копья.

— Нелюди! — закричал кто-то. — Нелюди из Заинкаррских чащоб!

Иом никогда не видела живых нелюдей, хотя как-то раз ей показывали старую линялую шкуру. Об этих тварях рассказывали страшные сказки. Нелюди… Неудивительно, что армия Радж Ахтена продвигалась скрытно, таясь на марше под защитой леса. Волчий Лорд учитывал впечатление, которое должно было произвести неожиданное появление столь могучего воинства. Явление Радж Ахтена во всей силе и славе.

— Взирайте и трепещите, — говорил он всем своим видом. — Вы, северяне, обитающие в бесплодном краю, даже не подозреваете насколько бедны и слабы. Так узрите же безмерную мощь Волчьего Лорда юга. Узрите мои богатства.

Но народ Иом был готов к сражению. Она видела как зеленые юнцы и зрелые мужчины переминаются с ноги на ногу на стенах, поудобнее перехватывая древки копий или проверяя, удобно ли под рукой лежат стрелы. Люди намеревались дать отпор захватчикам.

Возможно, — подумала девушка, — об этой битве еще будут слагать песни, а со временем она войдет в легенду.

Тем временем ее отец облачился в доспехи, схватил оружие и взбежал по ступеням. Позади, силясь не отстать от короля, ковылял Хроно, седовласый старик.

Иом не могла не удивиться тому, как изменился отец. За последние несколько часов он принял шестьдесят даров, значительно увеличив свою мощь. Даже в полном вооружении король двигался как пантера, перепрыгивая по шесть ступеней за раз.

Когда он достиг вершины башни, фраут перестали бить в барабаны и армия Радж Ахтена остановилась. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь отдаленным рычанием диких нелюдей, которым не терпелось ввязаться в бой.

Затем Радж Ахтен осадил коня и заговорил. Он обладал дарами Голоса, взятыми у многих сотен людей, а потому каждое его слово, невзирая на ветер, было отчетливо слышно в каждом уголке цитадели, даже на вершинах башен.

Голос его гудел, как могучий, мелодичный колокол.

— Король Сильварреста, народ Гередона! — воззвал Волчий Лорд. — Я не желаю вам зла. Взгляните на мое войско, — он широко развел руками, — вам не под силу одолеть его. Посмотрите на меня. Я не враг вам, и не сделаю ничего дурного если, конечно, вы не вынудите меня и моих людей мерзнуть холодной ночью под открытым небом, когда сами будете греться у очагов. Распахните ворота. Примите меня как вашего лорда и станьте моим народом.

Он говорил мягко и дружелюбно, скрыв угрозу за увещеваниями. Речь его звучала столь убедительно, что трудно было не внять затронувшему каждое сердце призыву покончить дело миром. Окажись Иом поближе к воротам, наверное не устояла бы и она.

В следующий миг принцесса услышала скрежет подъемных механизмов и увидела, как опускается мост. Сердце ее упало.

— Нет! — закричала, перегнувшись через парапет, девушка, пораженная тем, с какой легкостью некоторые из ее недальновидных подданных подчинились чарам завоевателя.

Король Сильварреста выкрикнул приказ поднять мост, но и он, и его дочь находились слишком далеко от ворот.

Но не все защитники крепости готовы были покориться. Капитан Дерроу, обуреваемый такой же яростью, как и Иом, спустил тетиву своего стального лука. Стрела его полетела с невероятной скоростью, растаяв в воздухе, как черная молния. Такой выстрел мог пробить любую броню, но Радж Ахтен превосходил Дерроу быстротой и силой. Властитель Рун попросту поднял руку и перехватил стрелу в воздухе. Казалось немыслимым, что Волчий Лорд решился принять столько даров метаболизма. Даже с высоты башни Иом могла оценить скорость его движений; она превышала обычную в пять или шесть раз. Живя с такой скоростью, Волчий Лорд должен будет состариться и умереть всего через несколько лет. Но прежде он успеет завоевать весь мир.

— Нехорошо, — мягко и рассудительно промолвил Радж Ахтен. — Более мы такого не потерпим.

Голос его зазвучал громче, парализуя всякую волю к сопротивлению.

— Хватит. Бросайте вниз ваше оружие и доспехи. Отдайтесь мне.

Иом вскочила на ноги и непроизвольно потянулась за кинжалом, готовая бросить его со стены. Удержала ее лишь рука Габорна.

Пристыженная своей слабостью, девушка взглянула на отца, боясь, что он рассердится. Однако даже король с трудом справился с желанием швырнуть наземь свой боевой молот.

Она остолбенела от ужаса. Если голос и обаяние врага издалека воздействует на Властителей Рун, чего же ждать от обычных людей, находящихся на стенах? Гораздо ближе к Радж Ахтену.

И словно в ответ на ее мысли те разразились приветственными криками. Мечи и фучарды, щиты и шлемы со звоном полетели на камни. Сброшенные с южной стены баллисты поплюхались в ров, поднимая брызги.

Под гром ликующих — словно Радж Ахтен явился к ним не завоевателем, а спасителем — восклицаний, широко распахнулись городские ворота.

Лишь некоторые из самых стойких и преданных солдат Сильварреста попытались закрыть их снова. Капитан Дерроу размахивал стальным луком, словно дубинкой, отгоняя обезумевших горожан, но все было тщетно.

Среди воинов на стенах нашлось несколько человек, обладавших достаточной силой воли, чтобы не покинуть своих постов и не расстаться с оружием, но на них навалилась толпа их же недавних товарищей. Верных стражей цитадели сбросили со стены на погибель.

Иом с трудом верила своим глазам. Она не надеялась на победу, но никак не могла предвидеть подобного исхода. Подъемный мост опустился. Решетки поднялись. Крепостные ворота открылись. Могучий замок Сильварреста пал, не нанеся врагу ни малейшего урона. Радж Ахтен неторопливо въехал в ворота, тогда как солдаты и горожане — возлюбленные подданные Иом! — с радостными возгласами растаскивали завал из бочек и клетей. Куры с кудахтаньем разбегались в стороны.

— Как же я слепа? — поражалась Иом. — Как наивна? Всего несколько мгновений назад ей казалось, что отец и король Ордин смогут противостоять Волчьему Лорду. Сейчас находившийся рядом с ней Сильварреста громко кричал, призывая немногих стойких прекратить сопротивление. Он не хотел видеть, как они умирают. Ветер подхватывал его слова и уносил прочь, в никуда. Принцесса никогда не видела своего отца таким — бледным, сокрушенным, раздавленным и совершенно потерявшим надежду.

— Даже голос его — всего лишь пепел на студеном ветру, — с горечью подумала Иом. — Он ничто перед Радж Ахтеном. Все мы ничто!

Никогда прежде не чувствовала она себя столь беспомощной.

Радж Ахтен подался вперед в седле: каждое его движение было исполнено стремительной грации. На таком расстоянии черты лица оставались неразличимыми: среди прочих оно выделялось, как сверкающая кварцевая песчинка на морском берегу. Но девушке казалось, что он молод. Молод и прекрасен. Тяжелую броню Радж Ахтен носил с большей легкостью, чем иные люди одежду. Поговаривали, будто Волчий Лорд обладал дарами мускульной силы тысяч людей, располосовать человека ему было не труднее, чем разрезать персик. Он мог перепрыгнуть крепостную стену и не делал этого лишь из опасения поломать кости.

Любая попытка остановить его была бы обречена на провал. Дары метаболизма позволяли ему двигаться с такой скоростью, что в битве он становился почти невидим. Даже в тесноте внутреннего двора ему не составило бы труда увернуться от всех ударов и поразить всех противников. Дары ума, полученные от великих мудрецов и воителей, делали его боевое искусство недосягаемым: не было меченосца, способного захватить его врасплох. А хоть бы и нашелся — несчетные дары жизнестойкости давали ему способность выдержать почти любой удар.

Радж Ахтен превратился в природную стихию. Он не был больше человеком. Ни в чем, кроме одного. У него имелась цель.

Одна единственная цель — покорить весь мир. И для достижения ее Радж Ахтен не нуждался в армии. Ему не были нужны слоны и великаны, способные сокрушать ворота, нелюди, умеющие карабкаться по отвесным стенам, и пламяплеты, заставляющие воспламеняться крыши домов.

В сравнении с его собственными возможностями вся эта грозная сила представлялась не заслуживающей внимания. Чем-то вроде стайки птичек, склевывающих насекомых из меха великанов.

— Мы бессильны, — прошептал король Сильварреста. — Во имя милосердия, совершенно бессильны!

Поблизости от своей щеки Иом ощутила прерывистое дыхание Габорна. Внизу толпы людей радостно устремлялись навстречу своему новому лорду. Лорду, который всех их погубит. Сознание Иом как бы раздвоилось. Она боялась Радж Ахтена пуще смерти, но в то же время, частью своего "я" приветствовала его вместе со всеми. Голос Волчьего Лорда склонял к этому даже ее.

— У твоего народа нет воли к сопротивлению, — печально промолвил принц Габорн Вал Ордин. — Я приношу Дому Сильварреста свои соболезнования и скорблю о потере столь славного королевства.

— Благодарю за сочувствие, — еле слышно пробормотала Иом. Голос ее звучал так, словно доносился издалека.

Габорн повернулся к королю.

— Мой лорд, могу ли я что-нибудь для вас сделать? При этом принц покосился на Иом, словно надеялся, что его попросят увезти ее.

Король недоуменно посмотрел на юношу.

— Сделать? Принц, вы всего лишь мальчик. Что вы можете сделать?

В голове принцессы теснились мысли. Первым делом она подумала о том, чтобы с помощью Габорна убежать из замка, но тут же поняла, что это невозможно. Радж Ахтен знал, что она находится здесь. Все члены королевской семьи у него на заметке. Попытайся Габорн выкрасть ее, Волчий Лорд выследит и настигнет обоих. Нет, принцу оставалось лишь попытаться спастись самому. Радж Ахтену ничего не известно о пребывании в городе сына короля Ордина.

По всей видимости король Сильварреста пришел к тому же умозаключению.

— Если вам удастся ускользнуть, принц, засвидетельствуйте мое почтение вашему отцу. Скажите — я сожалею о том, что нам больше не придется поохотиться вместе. Но, может быть, ему удастся отомстить за мой народ. Король запустил руку под стальной нагрудник и достал кожаный кошель в котором находилась небольшая книжица.

— Один из моих людей погиб при попытке доставить мне эту книгу, сочинение эмира Туулистана. Большую ее часть составляют стихи и философские рассуждения, но есть и описания военных кампаний Радж Ахтена. Думается, эмир надеялся, что я узнаю из нес нечто важное, только вот что именно, мне так и не удалось понять. Позаботитесь ли вы о том, чтобы она попала к вашему отцу?

Габорн взял кожаный кошель, и положил в карман.

— А теперь, принц Ордин, вам лучше уйти, покуда Радж Ахтен не прознал о том, что вы здесь. Учитывая нынешнее состояние моих верных подданных, это станет ему известно довольно скоро.

— В таком случае, я с прискорбием покидаю вас, — промолвил Габорн, кланяясь королю.

Но он не ушел, а, к немалому удивлению Иом, сделал шаг вперед и поцеловал се в щеку. Девушка поразилась тому, как забилось при этом се сердце. Габорн заглянул ей в глаза и тихо, но твердо прошептал:

— Не падай духом. Радж Ахтен не убивает людей без разбору, он их использует. А я вернусь за тобой. Я твой защитник.

Изящно повернувшись, принц поспешил к лестнице с такой легкостью, что Иом не слышала звука его шагов. Лишь биение сердца, да ощущение тепла на щеке, куда прикоснулись его губы, убеждало девушку в том, что все это ей не пригрезилось.

Капитан Олт последовал за Габорном вниз по лестнице.

— Как он надеется ускользнуть? — гадала Иом. — Ведь враги наверняка следят за воротами.

Габорн уже спустился во двор и теперь проталкивался сквозь толпу слепых, глухих, умалишенных и прочих калек — Посвященных Дома Сильварреста. Глядя на него со спины, принцесса отметила, что для Властителя Рун он не особо выделялся ростом и внешностью. Возможно, ему и удастся выйти из города, не привлекая внимания.

Странно, — думала девушка, мысли которой все еще путались, — можно подумать, будто я влюбилась в него. Она чуть ли не надеялась, что они и вправду смогут пожениться.

Так или иначе, сейчас ей нечего было предложить принцу Ордину. Ему следовало позаботиться о собственном спасении. К сожалению, этот день не мог закончиться ничем иным. Видимо оба они были большими прагматиками, чем хотели признаться даже себе.

— Прощай, мой лорд, — прошептала она вслед удалявшемуся Габорну и добавила старинное благословение, каким провожали воинов. — Да направят Всеславные каждый твой шаг.

Затем Иом отвернулась и перевела взгляд на Радж Ахтена, с улыбкой махавшего рукой своим новым подданным. Серый в яблоках конь горделиво ступал по мощеным улицам. Толпа расступалась перед ним, приветствуя всадника громогласными восклицаниями. Волчий Лорд уже миновал второе кольцо укреплений. Проехав Рыночными Воротами, он двинулся дальше, и стены домов на какое-то время скрыли его из виду.

Подошла Шемуаз. Принцесса сглотнула, размышляя о своей участи. Как поступит с ней Радж Ахтен. Обречет на смерть? На пытки? На поругание?

А может быть все обойдется? Вдруг Волчий Лорд оставит ее отца править королевством в качестве регента и дом Сильварреста сохранит свое высокое положение.

Оставалось надеяться лишь на это.

Тем временем Радж Ахтен обогнул угол и вновь оказался на виду, теперь всего лишь в двухстах ярдах от принцессы.

С такого расстояния она отчетливо видела осененное белыми крылами шлема лицо — ясную кожу, блестящие черные волосы, бесстрастные черные глаза Его совершенная красота поражала воображение. Казалось, что эти безупречные черты изваяны любовью богини

Волчий Лорд поднял глаза на Иом. Прекрасная, какой может быть лишь принцесса из семьи Властителей Рун, она знала, какое впечатление производит на мужчин ее внешность, и привыкла видеть желание в их взглядах.

Но все вожделение этих хищных взоров не шло ни в какое сравнение с тем, что узрела она в глазах Радж Ахтена.