"Итало Кальвино. Замок скрещенных судеб" - читать интересную книгу автора

герой представил себя в начале рассказа, мы вспомнили вышитые на его плаще в
час сражения с разбойником солярные символы: возможно, тот плащ, забытый
рыцарем на лугу, где встретил он свою быстротечную любовь, был носим ветром
по окрестностям, подобно воздушному змею, и рыцарь преследовал мальчишку с
тем, чтобы вернуть плащ, либо же просто из любопытства - узнать, чем все
закончилось. Все это могло, так или иначе, связать воедино плащ, ребенка и
девушку из леса.
Мы надеялись, что на эти вопросы даст ответ следующая карта, и когда
увидели, что то было Правосудие, то убедились, что в этом Аркане,
представлявшем не просто женщину с мечом и весами, как в обычной колоде
таро, но также изображение атакующего всадника (или амазонки) в броне на
заднем плане (либо, в зависимости от того, как посмотреть, на тимпане над
главной фигурой), - содержался богатейший смысл. Мы могли только гадать. К
примеру: когда рыцарь был уже недалек от того, чтобы поймать ребенка с
плащом, преследователь обнаружил, что незнакомый рыцарь, вооруженный сверх
всякой меры, стоит у него на пути. Что могли они сказать друг другу? Быть
может, "Кто таков?"
И незнакомый рыцарь поднял тогда забрало, открыв лицо, в котором наш
компаньон узнал деву, что спасла его в лесу, ныне решительную и спокойную, с
тенью загадочной улыбки на устах.
- Чего же ты хочешь от меня? - должно быть, спросил ее рыцарь.
- Правосудия! - отвечала амазонка. (Весы, в самом деле, предполагали
такой ответ.)
По зрелом размышлении, однако, мы решили, что встреча могла произойти
так: ища правосудия, всадница (фигура на тимпане) (появилась из леса и
воскликнула: "Стой! Знаешь ли ты, кого преследуешь?"
- Кого, ради всего святого?
- Твоего сына! - отвечала женщина-воин, подняв забрало (фигура на
переднем плане).
- Что же могу я сделать? - спросил, должно быть, наш герой, охваченный
внезапным и запоздалым раскаянием.
- Встреть же Господний суд! (весы) Защищайся! - с этими словами она
(меч) обнажила свой меч.
"Сейчас он расскажет нам о поединке", подумал я, и точно: карта,
брошенная в это мгновение, оказалась звонкой Парой Мечей. Изодранные в
клочья листья, виноградные лозы, обвившие два клинка. Безутешный взгляд
рассказчика на эту карту не оставлял сомнений в исходе: его противница
оказалась закаленной фехтовальщицей; настал его черед лежать среди травы,
истекая кровью.
Но вот он приходит в себя, открывает глаза и что же видит? (Мимика
рассказчика, сказать правду, несколько чрезмерная, приглашала нас ждать
следующей карты как откровения.) Папесса, таинственная, похожая на монахиню
фигура в короне. Избавление пришло от королевы? Его глаза, глядящие на
карту, были полны страха. Ведьма? Он поднял руки в скорбном жесте,
исполненном истинного ужаса. Высшая жрица тайного кровавого культа?
- Знай же, напав на деву, ты напал на самое Сивиллу, богиню, коей этот
лес посвящен. Теперь ты в нашей власти. - Что еще могла сказать Папесса,
чтобы вызвать такую гримасу ужаса?
А он, что мог ответить он, заикаясь от страха, кроме: "Я искуплю, я
искуплю, смилостивься..."