"Итало Кальвино. Замок скрещенных судеб" - читать интересную книгу автора

интерполировать в собственную сущность ритмы его стихов, нити его сюжетов,
его откровения и его безумства. Если он обитал в самом центре Луны - или она
обитала в нем, как его сокровеннейшее ядро, - он поведал бы нам, правда ли
то, что Луна содержит универсальный список вещей и слов, и правда ли, что
она - мир, исполненный смысла, противоположность бессмысленной Земле.
"Нет, Луна - пустыня". Таков был ответ поэта, если судить по последней
карте, положенной на стол: плешивая окружность Туза Монет. "Из этой сферы
исходят все рассуждения и все поэмы; и каждое путешествие через лес, битвы,
сокровища, пиры, альковы возвращает нас к началу, к центру пустого
горизонта".


[Image002]


Все иные повести

Площадь стола теперь была полностью покрыта картами и историями. Моя
повесть также находилась там, хотя я и не мог уже точно сказать, которая
именно, столь плотно они прилегали друг к другу. По сути, задача толкования
рассказа за рассказом заставила меня пренебречь наиболее важной особенностью
нашего способа повествования, при которой каждая история перетекала в иную
историю, и когда кто-либо из гостей выстраивал свой ряд, другой рассказчик,
с иного конца, продвигался в противоположном направлении, так как истории,
рассказанные слева направо или же сверху вниз, равным образом могли быть
прочитаны справа налево или же снизу вверх, ибо одни и те же карты,
составленные в ином порядке, зачастую меняли свои значения, и та же карта
таро использовалась разными рассказчиками, отправившимися из четырех
противоположных точек.
И вот, когда Астольфо вспомнил свое приключение, одна из прекраснейших
дам компании, представляя себя чувственным профилем Королевы Монет, уже
положила в конечном пункте его пути Отшельника и Девятку Мечей. Так
начиналась ее повесть, в час, когда она вопрошала предсказателя судьбы об
исходе войны, которая годами удерживала ее пленницей в осажденном, чужом ей
городе. Страшный Суд и Башня возвестили ей, что боги уже давно приговорили
Трою к падению. Действительно, этот укрепленный город, осажденный врагами
(Мир), который в рассказе Астольфо был Парижем, обложенным маврами,
рассматривался, как Троя, дамой, явившейся главной причиной столь длительной
войны. И значит, оглашаемые песнями и звуками лиры пиры (Десятка Кубков)
были пирами ахейцев, готовых к последнему штурму города.
Однако в этот миг иная Королева (прислуживающая, Королева Кубков),
приступив к своему рассказу, приблизилась к истории Роланда его же путем,
начинавшимся Силой и Повешенным. Итак, королева разглядывала жестокого
разбойника (так, по крайней мере, тот был описан ею), висящего под палящими
лучами Солнца, по приговору Правосудия. Она сжалилась над ним;
приблизившись, дала ему напиться (Тройка Кубков) и поняла внезапно, что он -
приятный и учтивый молодой человек (Паж Палии).
Арканы Колесница, Любовь, Луна, Шут (уже использованные для сна
Анжелики, безумия Роланда, путешествия Гиппогрифа) ссорились теперь из-за
пророчества, врученного провидцем Елене Прекрасной: "Женщина, царица богинь