"Итало Кальвино. Замок скрещенных судеб" - читать интересную книгу автора

Его разум? Тройка Кубков напомнила нам, что тот находился в фиале,
хранимом в Лолине Утраченных Рассудков, но поскольку карта изображала между
двумя вертикально поставленными кубками третий - перевернутый, казалось
возможным, что он вообще не сохранился.
Две последние карты ряда находились уже на столе. Первая была
Правосудие, она встречалась нам ранее, увенчанная фризом со скачущим
воином - знак, что рыцари Карла Великого следовали за Роландом, наблюдали за
ним, не оставляя надежды вернуть его меч на службу Разуму и Справедливости.
Была ли эта белокурая судия с мечом и весами образом Рассудка? Была ли она
Смыслом рассказа, скрывающимся под объединенным Смыслом разбросанных карт
таро? Значило ли это, что как бы ни метался Роланд, пришел его последний
час, когда его схватили, связали и втолкнули ему в глотку разум, который он
утратил?
На последней карте мы смотрели на паладина, подвешенного за ногу,
подобно Повешенному. Но вот лицо его стало безмятежным, а лучистый взгляд -
яснее, чем тогда, когда он пользовался своим угасшим разумом. Что сказал он?
Он сказал: "Оставьте меня. Я совершил полный круг, и я постиг. Мир
необходимо читать вспять. Все ясно".

Повесть об Астольфо на луне

О безумии Роланда я желал бы собрать поболее свидетельств, в
особенности свидетельства того, кто сделал его исцеление своим долгом,
испытанием своей искусности, своей отваги. Я желал бы, чтобы он, Астольфо,
был среди нас. Среди тех из наших гостей, кто еще не рассказал ничего, был
юноша небольшого роста, легкий, как наездник или эльф. Время от времени он
вскакивал, кружась на месте и трясясь от сдерживаемого смеха, как будто его
и наша немота служили ему бесподобным источником веселья. Наблюдая за ним, я
понял, что он вполне может быть искомым английским рыцарем, и я
недвусмысленно предложил ему поделиться своей историей, вынув из колоды
фигуру, казалось, наиболее походившую на него: веселого, поднявшего коня на
дыбы Рыцаря Палиц. Наш маленький улыбчивый компаньон протянул руку, но
вместо того, чтобы взять карту, запустил ее в воздух легким щелчком пальцев.
Она вспорхнула, как лист на ветру, и упокоилась на столе, ближе к основанию
квадрата.
Теперь в центре мозаики не оставалось открытых окон; лишь несколько
карт все еще пребывало вне игры.
Английский рыцарь поднял Туза Мечей (я узнал Дюрандаль Роланда, праздно
висящий на дереве), передвинул его ближе к Императору (сходство его с
мудрым, белобородым Карлом Великим, сидящим на троне, было несомненно), как
будто готовился начать свой рассказ с вертикальной колонки: Туз Мечей,
Император, Девятка Кубков... (Когда отсутствие Роланда затянулось, Астольфо
был призван Карлом и приглашен на королевский пир...) Затем следовал
полуголый, в лохмотьях Шут с перьями в волосах, и крылатый бог Любви,
который метал стрелы во влюбленных со своего витого пьедестала. ("Астольфо,
ты несомненно знаешь, что предводитель наших паладинов, наш племянник
Роланд, утратил разум, который отличает человека от остальных Господних
тварей и безумцев, и ныне в помутнении ума бежит через леса, убранный в
птичьи перья, и вторит лишь щебетанью этих созданий, как будто и не ведает
иного языка. Было бы не так тяжко, когда бы так наказан он был из ложной