"Джинн Калогридис. Договор с вампиром ("Дневники династии Дракула" #1) " - читать интересную книгу автора

видеть по пути сюда. Я испытываю немалое волнение и всеми силами стремлюсь
быть достойной своей новой семьи. Мне стыдно писать эти строки, как будто я
затеваю нечто неблаговидное за спиной людей, принявших меня с распростертыми
объятиями. В самом деле, ведь они от меня ничего не требуют, они искренне
обрадовались моему приезду. Когда я увидела Жужанну, у меня сжалось сердце.
Как она добра и в то же время как одинока и несчастна. Схожие увечья я
замечала и у местных крестьян. Причина этого - родственные браки. Как
объяснял мне Аркадий, отдаленность здешних мест (зимой сюда вообще не
добраться) вынуждает крестьян жениться и выходить замуж за достаточно
близких родственников. Румынская аристократия, к которой принадлежит и род
Цепешей, предпочитает браки внутри своего круга, что также способствует
различным наследственным болезням и вырождению. Конечно, наш приезд не
заменит Жужанне скончавшегося отца, но я рада, что ей не пришлось остаться
совсем одной в этом громадном доме. Уверена, ничто не принесет ей большего
счастья, нежели появление на свет целой оравы племянников и племянниц (как и
для меня нет большего счастья, чем стать матерью нашего первенца). Жужанна,
возраст которой приближается к тридцати, сама похожа на ребенка. Это
свойственно многим ее соотечественникам, лишенным контактов с внешним миром.
Говоря о схожести с ребенком, я имею в виду ее детскую наивность. Но при
этом глупенькой Жужанну никак не назовешь. Наоборот, она отличается острым
умом и весьма неплохо образованна для человека, не покидавшего здешней
глуши. Аркадий рассказывал мне, что до его отъезда в Англию они с Жужанной
говорили между собой по-английски просто так, "для удовольствия". Как и
брат, она унаследовала от матери-поэтессы прекрасное чувство языка.
Но что касается их дяди Влада...
Даже не знаю, как охарактеризовать его. Этот человек одновременно
пугает, отталкивает и завораживает меня. Мне почему-то не хочется, чтобы мои
дети общались с ним. Возможно, мое желание исполнится, поскольку Влад уже
сейчас напоминает живого покойника: он необычайно бледен и слаб. Аркадий
говорит, что ему где-то за восемьдесят.
Когда мы выезжали из Бистрица, меня удивил страх в глазах старого
кучера. Я отнесла это за счет его возраста. Но такой же страх я вижу здесь в
глазах моей юной горничной Дуни. И она, и другие слуги в нашем присутствии
съеживаются и стараются не встречаться с нами взглядом. Поначалу я была
ошеломлена, однако, увидев старого графа, поняла причину. Влад
распространяет вокруг себя какие-то тревожные, будоражащие эманации, я бы
даже назвала их пугающими. Я не в состоянии дать им точного названия, ибо
это мои инстинктивные ощущения, а не доводы разума. Брут - собака Жужанны -
при появлении графа норовит куда-нибудь спрятаться или вообще убегает.
Думаю, мое восприятие дяди Влада огорчило бы и Аркадия, и Жужанну. С
какой любовью и преданностью они глядят на старика. Они говорят о графе с
благоговением, какое встретишь разве что у набожных людей при упоминании
имени Господа. Все странности в его поведении отметаются с ходу, поскольку
брат с сестрой считают их лишь "небольшими чудачествами". Влад даже не
присутствовал на похоронах, но ни Аркадий, ни Жужанна и не подумали
обидеться. Такое ощущение, будто старик их загипнотизировал.
Между тем вечером Влад явился на поману*- традиционную трапезу в память
покойного, когда к столу подают его любимые яства. Так я узнала о
гастрономических пристрастиях отца Аркадия. Нам подали мамалыгу - блюдо из
круто заваренной кукурузной крупы, довольно острое и украшенное сверху