"Анна Иосифовна Кальма (Н.Кальма). Заколдованная рубашка (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

Опять! Опять отец "лютует"! Господи, когда же этому будет конец! И няня
Василиса, эта безропотная, бессловесная раба, еще говорит, что "в доме,
слава тебе, господи, все благополучно"! Несчастная!
Василиса между тем проворно сновала по комнате, подымала книжки,
раскиданные по ковру, раздвигала тяжелые бархатные портьеры, что-то
прибирала.
- Опять, видно, читал до самого рассвета... Вон книг-то, книг!.. -
ворчала она. - Не жалеешь головку свою, Александр Васильич...
Александр, думая свое, рассеянно прислушивался к этой привычной
воркотне.
- Да, а ты мне еще не сказала, с кем шепталась под дверью, - вспомнил
он вдруг.
- Да с Никифором, братухой моим, - отозвалась Василиса. - Он чуть
свет нынче заявиться изволил.
- Никифор здесь?! - Александр мигом откинул одеяло, вскочил. - Что ж
ты молчишь, нялка? Приехал Никифор, привез, видно, важные новости, а она
мне тут про погоду толкует! Ну, что там у них, в деревне? Что люди
говорят?
Александр уже накидывал халат, уже намеревался бежать за прибывшим.
- Да погоди ты, погоди, горячка! - остановила его Василиса. - Никифор
сам сюда сейчас будет. Разувается он. Новые сапоги ему, вишь, мир справил,
он и натянул их в городе-то. А скрипуны такие оказались - страсть! На весь
дом как заскрипел, так у меня душа в пятки ушла. Разбудит, думаю,
генерала, что тогда делать! Беды не оберешься. Ну, и прогнала его в
людскую. А про деревенские дела он сам тебе, Сашенька, хочет сказать.
Только, упаси бог, не увидел бы Герасим, что он тут, у тебя,
околачивается... Сей же час барину донесет.
- Как Никифор придет, стань у дверей, никого ко мне не пускай, -
распорядился Александр. - А если Герасим от папа явится, скажи, что я еще
не вставал.
Высокий, быстрый в движениях, Александр в семнадцать лет казался
намного старше, таким замкнутым было его лицо. Бледность, скуластость,
горячий хмурый глаз под широкой бровью - всё было взрослое, как будто уже
определившееся навсегда. Но стоило Александру оживиться, повеселеть, - и
вдруг наружу выступал мальчишка, зеленый мечтатель, наивный и жадный до
всего нового, нетерпимый ко всякому злу, упрямый и великодушный.
Да он и вправду только недавно вышел из-под опеки гувернера,
швейцарца месье Эвиана. В доме свирепого крепостника генерал-аудитора
Есипова, которого даже его коллеги по военному суду звали "Каменное
сердце", месье Эвиан был удивительной фигурой. Маленький, щуплый, этот
человечек был настоящим добрым духом дома. Александр, слуги, ютящиеся на
задворках приживалки, даже маленькие казачки - все, все инстинктивно
чувствовали, что под невзрачною внешностью гувернера таятся великие силы
добра и любви к людям, бьется мужественное и благородное сердце.
К месье Эвиану шли со всеми заботами и горестями, ему поверяли
маленькие и большие тайны, в его мезонине прятались от барского гнева. И
для всех - от няни Василисы до дворового мальчишки - у швейцарца
находилось и умное слово, и ласка, и внимание. Месье Эвиан впитал в себя
дух революции 1848 года, он не только на словах, но и на деле был горячим
защитником справедливости и равенства всех людей. Бывало, с половины