"Анна Иосифовна Кальма (Н.Кальма). Заколдованная рубашка (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

Александром. Александр увидел карандашный набросок - легкий и поэтический:
горы, тонущие в дымке, дорогу и на переднем плане прилепившийся к скале
бедный домик, возле которого играли дети.
- Прекрасно! Право же, прекрасный рисунок! - продолжал хвалить
Тривратский.
Гость только пренебрежительно махнул рукой.
- Какой я художник! Так, при случае, балуюсь, как все. А этот вид мне
просто очень запомнился.
- Кто это? - шепотом спросил Александр у Павла.
- Лев Мечников, - таким же шепотом отвечал младший Дремин. - Помнишь,
нам харьковские студиозусы о нем рассказывали. Он у них там был за вожака,
когда они устраивали обструкцию профессорам. Наш Тривратский от него без
ума...
Александр тотчас вспомнил фамилию "Мечников" и все, что с ней было
связано. Он тоже слышал, что Мечникова исключили из Харьковского
университета за "либеральный образ мыслей". Из Харькова Мечников
перекочевал в Петербург, в Медико-хирургическую академию, но и там не
задержался. Живой, переменчивый, увлекающийся, он нигде не мог осесть
надолго. Страсть к живописи привела его в Академию художеств. Там с ним и
познакомился Тривратский и вот уже несколько месяцев мог говорить только о
своем новом приятеле. По его словам, это был настоящий феномен. В свои
двадцать два года Лев Мечников знал чуть ли не двенадцать языков, в том
числе несколько восточных, побывал в Константинополе, Афоне, Иерусалиме,
объездил всю Италию. До академии он, оказывается, служил переводчиком в
русской миссии в Палестине и Малой Азии, однако повздорил там с
начальством, подрался с кем-то на дуэли и вынужден был уйти со службы. В
Бейруте Мечников поступил было торговым агентом на корабль, но, доехав до
Венеции, снова увлекся живописью и бросил корабль и работу агента. Венеция
в то время вела борьбу с австрийцами за свою независимость. Разумеется,
Лев Мечников не мог остаться в стороне. Забыв о живописи, он бросается в
самое пекло сражения, дерется с австрийцами. Тривратский, который с
восторгом перечислял все приключения своего нового приятеля, уверял, будто
Мечникова разыскивают по всей Европе австрийские жандармы. Было это
правдой или Тривратский, увлекшись, сильно преувеличивал, неизвестно.
Однако всем было ясно: Лев Мечников человек действительно незаурядный,
отважный и романтический.
Тривратский явно гордился тем, что приготовил такой новогодний
сюрприз и дружит с таким "идейным". Между тем Павел продолжал шепотом
рассказывать Александру то, что знал о Мечникове.
- У него младший брат есть, тоже, говорят, необыкновенный. Говорят,
громадные способности у мальчика еще в гимназии были не то в зоологии, не
то в антропологии. А Лев приехал сюда неспроста. Он теперь, видишь ли,
задумал основать в Италии коммуну. Не такую, как наша, а настоящую,
всерьез. Всем жить своим трудом, самим землю обрабатывать. Инвентарь,
скот, дом - все общее, прибыли, какие будут, тоже поровну делить. А
главное - приучаться к труду, к настоящей жизни, смешаться с народом,
узнать его нужды. Чтобы не быть беспомощными белоручками, когда здесь, у
нас, придет пора. Кажется, Мечников в Италии уже присмотрел участок, а
теперь ищет себе подходящих товарищей.
Александр слушал затаив дыхание; то, что рассказывали о Мечникове,