"Игорь Калинаускас. Жить надо!" - читать интересную книгу автора

другом мире, ему же там тяжело должно быть, он должен все время к нам
домой рваться! А если прижился - то изменщик, подлый человек, забыл
своих. Бросил. Так легко, пытаясь понять социально-психологический мир,
мы попадаем с вами на такую ткань жизни, что в нее, извините меня, с то-
пором, и даже с ножичком, и даже со скальпелем не размахнешься. А мы
машем друг на друга, тем самым еще больше отделяемся. Это дело
тончайшее. И человек не виновен, что он родился не в том мире, где вы.
Это хитроумная штука, когда нам кажется, что вот раньше племя, человек
внутри племени был... Психологически вы увидите, что все, что было, все
формы кооперации, сознательные и бессознательные, они все присутствуют
здесь. Только одни на поверхности, другие глубже, третьи совсем глубоко.
Это история каждого человека персонально и человечества в целом, в
каждом человеке - образ человечества, и он сделан из людей. И когда вы в
силу каких-то причин решаете покинуть свой мир, то вы должны свято
помнить такую формулу, свойственную этой ситуации: "И сжег он то, чему
поклонялся, и поклонился тому, что сжег". Так поступить, так сделать,
так думать - значит искренне пережить благодарность всем людям, из кото-
рых вы сделаны. Покидая их, уходя в другой мир, этим людям нужно сказать
большое спасибо. Потому что где-то там, среди них, или где-то там, в
структуре их взаимодействия, и родился этот импульс - перейти в другой
мир. Он не с неба упал, не надо придумывать, что "космос позвал". Он там
родился. Когда я впервые всерьез сделал самовоспоминание своей жизни,
выяснилось, что первым моим учителем была моя бабушка. Чего я в ней до
тридцати лет своих не подозревал, и, увы, ее уже не было здесь, я не
смог даже поехать и сказать ей спасибо.
Это все люди, из которых я сделан, и они все стоят рядом. Я и есть
они. И Юрий Михайлович Лотман, и моя бабушка, и дядя Миша, который учил
меня слесарному делу, и Владимир Федорович, с которым я играл в одном
театре, и т.д. Они все - это и есть я. Каким-то чудесным, таинственным
образом из всего этого получился я. Вот если вы так будете смотреть на
себя и от себя, тогда вы никогда не скатитесь в пустое обличительство, в
пустое соревнование - чей мир лучше? Тогда вы сможете говорить с
человеком на его языке. Как показывает практика, это самое сложное ис-
кусство из всех искусств в мире - говорить с человеком на его языке. На
языке его мира. Тогда не нужно будет становиться революционером-боль-
шевиком, эсером или еще каким-нибудь идейным реформатором и рубить
шашкой себя самого. Даже те, кого мы внутренне проклинаем, которые
кажутся людьми, сломавшими вам жизнь... Но ведь вы же им это почему-то
разрешили... В силу ли обстоятельств, в силу ли какого-то желания, в
силу ли какого-то компромисса, - миллион вариантов. Сколько из нас
грешили, пытаясь настроить маму против папы, или папу против мамы, с
высоты своих знаний. И так далее и тому подобное. Понимаете, это есть,
невозможно быть безупречным, в этом плане невозможно. Жизнь не может
быть усовершенствована, потому что она совершенна. Если она не
совершенна, тогда совершенна совершенно. И вся проблема в нас, насколько
мы постигаем полноту этого совершенства, насколько мы видим возможность
движения внутри живой ткани жизни к тому, что, на наш взгляд, более
соответствует понятию человек и человеческая жизнь, и насколько мы при
этом имеем мужество уважать то, что покидаем. Не уважать то, что
покидаешь, это все равно что не уважать лоно своей матери. Мы его ведь