"Сергей Каледин. Поп и работник (Сцены приходского быта)" - читать интересную книгу автора

- Я с ней разведусь.
- Разведусь... - передразнила его староста. - Жопа об жопу - кто
дальше отлетит? Куда ж ты от нее разведешься? - Вера Ивановна послюнила
конец косынки и потерла Бабкину закопченные щеки. - У тебя от ней дитя.
Тебе бы приспособиться. И не звони без толку. Сиди здесь, время выжди, пока
все позабудется... Денег ей пошли. Без письма пошли, просто денег. Раз
пошлешь, два пошлешь - будет как малинка. Бабы деньги любят. До Пасхи все
печали замарует, занесет, следа не останется. Начнете заново... Она
красивая?
- Н-не очень.
- И хорошо. От красивой морды семье непокой. Бабы-то все глупые,
одинакие. Их поменьше слушать надо, внимания обращать. Только если
захворает. Вставай-подымайся. Хочешь, кофу сварю для успокойствия, попьешь
-- и заснешь, как ангел.
- Не надо.
- Тогда для разминки к Пузырю сходи, мухоморной настойки возьми --
Лихову отвезешь, пропади он пропадом!..
Пузырем Вера Ивановна называла Петрова, жившего в деревне ветерана и
инвалида, за его красное, отечное, без единой морщинки лицо. В Москве, в
ветеранской поликлинике, к которой он был прикреплен, когда еще жил в
городе, ему неоднократно прописывали лекарство - гнать мочу, тормозившую
работу сердца и легких. Петров начал было лечиться: сбавил лишний вес,
задышал легче, но сразу же потерял гладкость лица, которой так гордился, и
наотрез отказался от вредного лечения.
На стене бывшего пожарного сарая висели почтовые ящики. Все ящики были
облупленные, мертвые, кроме одного, выкрашенного в белый цвет, с жирной
надписью суриком "Петров". Из щели торчала "Красная звезда". Бабкин вытянул
ее.
На калитке Петрова висела фанерка "Я дома". Бабкин постучал.
- Заходи! - крикнул Петров с крыльца. - Тоню-то Колюбакину отпели
или все в церкви зимует?
Бабкин протянул ему газету.
- В церкви.
Петров, пристроив ручку клюки за стык телогрейки, развернул газету,
по-прежнему стоя на крыльце, как бы раздумывая, в зависимости от содержания
прочитанного: пускать Бабкина в избу или воздержаться.
- Ох мы с ней, бывало! - глядя в газету, сказал Петров. - Она мне
яичницу на одних желтках как затеет!.. - Он строго поверх очков взглянул на
притихшего Бабкина. - Я яички жареные очень уважаю. И супчик курячий. - Он
опустил глаза в "Красную звезду", - К ней все поварюга из МТС подбирался.
Песни песнячил. Я как-то прихожу - он поет. Поглядел, поглядел на поварюгу
да в окно и вытряхнул! Ухо выбил... Чего стоишь? Заходи. - И клюкой
распахнул дверь.
В сенях возле стола, заваленного калиной, на лавке сушилась
перевернутая пустым брюхом вверх расщеперенная шкурка нутрии.
В комнате было тепло. У печки булькнула трехведерная бутыль с вином,
бульк по резиновой кишочке отозвался в молочной бутылке с водой.
- Самоделка, - пояснил Петров. - Рябина черная плюс яблоки.
На включенном телевизоре стояли электрические часы: зеленые цифры
превращались одна в следующую.