"Сергей Каледин. Смиренное кладбище" - читать интересную книгу автора

Он разметил будущую могилу: четыре лопаты - в головах, три - в ногах, и
так, чтобы в длину метра полтора, не более. Это окно, чтобы копать меньше.
На всю длину гроба потом подбоем выбирать надо. А раз гроб - колода - выше и
шире обычного, варшавского, то и подбой чуть не с самой поверхности, вглубь
удлиняя, выбирать придется. И стенки отвесно вести: заузишь, не дай Бог,
колода застрянет в распор - назад не вытянешь. Летом, правда, еще полбеды:
подтесать лопатами землю с боков - и залезет как миленький. А зимой - пиши
пропало: земля камeнная - лопатой не подтешешь. На крышку гроба приходится
прыгать, ломами шерудить. Какое уж тут, на хрен, благоговение к ритуалу.
Родичи выражаются, и на вознаграждении сказывается.
А попозже и по башке огрести можно. От товарищей.
Воробей с самого начала учил Мишку: когда колодa - бери шире, делай
лучше - плохо само выйдет. Без Воробья дорого бы стоила Мишке вся
кладбищенская премудрость. Еще научил копать; не гляди, что ребята до нормы
недобирают, с них спрос один, а с тебя, другой: ты временный.
Сезон пойдет - друг друга жрать будут, хрящи захрустят.
Не боись - прорвемся. Воробья держись - на пропадешь!
Воробей выплюнул окурок, поправил беретку. Ну, давай, инвалид! Залупи
им яму, чтоб навек Воробья запомнили! Жалко, одна могилка на сегодня задана:
когда работы мало, и психуешь больше, и сон дурной. Ладно, решил Воробей,
раз одна - я ее, голубушку, без ноги заделаю. Точно! Эх, не видит никто!
Воробей даже распрямился на секунду, посмотрел по сторонам. Вроде никого, а
может, не видит он, зрение-то... А, черт с ним! Погнали!
Воробей поплевал на левую, желтую от сплошной мозоли ладонь, охватил
ковылок лопаты, покрутил вокруг оси. Правой рукой цапнул черенок у самой
железки и со свистом всадил лопату в грунт. И пошел. Редко так копал, только
когда время в обрез, когда уже гроб - из церкви, а могила не начата.
Ноги стоят на месте, не дергаются, вся работа руками и корпусом. Вбил
лопату в землю - и отдирай к чертовой матери! Вбил, оторвал - и наверх все
единым махом, одним поворотом, только руками. Без ноги. Вот так вот!
И на других кладбищах никто так - без ноги - не может. Воробей всяких
видел, но чтоб за сорок минут яма готова, нету таких больше. И не будет.
Только он один. Воробей!
Это начало; потом вот корни, доски гробные да кости мешать начнут. По
бокам ямы были навалены кучи красно-бурой глины; копать дальше без досок
нельзя - осыпается земля внутрь, а кидать далеко - закапывать потом трудно:
холм ровнять надо, а землю-то и не соберешь.
Воробей вылез наверх. Время - девять. Успеет и без Мишки. Все же Мишка
не ля-ля разводит, крошку везет. Он положил лопату на край могилы и
припорошил выработанной землей: свои не свои, а уведут, - с Молчком,
бригадиром, рассоришься. Где он лопаты эти - официалки - заказывает, одному
Богу известно. Но и верно - хороши лопатки: корень, доски, да и камень в
другой раз - все рубят. Штык до полуметра длиной выгнут по сечению чуть не
вполкруга; на черенок насажен через резиновые кольца стальными обхватами,
блестит - зеркалом.
Мишка, как увидел, губы раскатал: потерять захотел - на дачу. Опять
Воробью спасибо: "Молчок тебя за нее потеряет. И не удумай".
Возле древней красного кирпича часовни в центре кладбища лежали доски.
Воробей выбрал несколько самых длинных, уложил на плечо одна на другую и
поспешил обратно.