"Сергей Каледин. Смиренное кладбище" - читать интересную книгу автора

оттяпать хотят. Они на вашу могилку втихую влезут, ограду поставят, а там,
глядишь, и памятник. А вот вы своего упрятать, ну, захоронить в смысле,
хочете, а хоронить места нет. Хорошо - ограда, ее и снять недолго, а если
памятник, да ростом с тебя?.. У него фундамент один... Считай, на метр
раствором залит, поколоти-ка его, я посмотрю!.. А хоронить надо, куда его
денешь, покойника. Получается: право - есть, а места нет. Тогда чего делают?
Колом опускают. Окно только метр на метр открывают и, как колодец, копают, и
подбой больше выбираешь. Гроб перевязывают в головах: врастяжку по два с
каждой стороны держат, а ноги только слегка в яму заправляешь; и так,
отвесом, почти вот встоячку, засовываешь. Пожилой заморщился.
- А ты не жмурься, работа такая, не в конторе бумажки ворошишь. Своя
механика. А чего делать, не на другое же кладбище. Семью разбивать... Здесь
вместе и лежат пускай, рядышком. И навещать всех разом, и недалеко, все же
центр... Такие дела.
...У часовни было пусто. Да и кого в такую рань принесет - восьми нет.
Кутя посидел чуток на гранитном оковалке, невесть как оказавшемся у часовни.
Кому он только понадобился: без полировки и формы никакой... А ведь кто-то
пер приспособить куда-нибудь. Кутя полез за куревом, наткнулся на яблоки и
подумал, что неплохо бы сейчас пивка.
Он, покряхтывая, поднялся с холодного камня и двинулся к воротам.
У трафаретной пригревалась на солнышке неистребленная псиная братия.
Завидев Кутю, псы оживились, У них с Кутей был особый контакт. Перед пасхой,
когда кошкодавы из дезинфекции понаехали и проволочными петлями в момент
всех повыловили, он вымолил у них двоих, самых любимых: Блоху и Драного.
Бутылку отдал (у Молчка выклянчил) и пятерку, что за яму получил. Все
денное наработанное.
С того раза месяц не прошел, а уж песья опять набежало. Откуда только!
Опять посетители жалобы пишут. Опять кошкодавы пригудят. Паразиты!
Кутя зашел в трафаретную, порыскал глазами, сгреб в газету кильки и
черствый хлеб. Кинул собакам. Те завозились. Драный, конечно, к себе все
стянуть норовит. Ясное дело, посильнее других и попровористей. А сбоку так и
не зарос.
Это Воробей с Драным зимой пошутил. Сам потом рассказывал.
Глядит, утром трясется пес у дверей в котельную.
Воробей котел завел слегка и посадил кобеля внутрь на колосники. Драный
прям как прижился. Воробей дверку прикрыл и ногой держит. А сам в поддувале
ворошит. Занялось в котле покрепче, пес завозился, не нравится. Воробей
еще... Пес заорал и забился в дверку. Пес орет, а Воробью хохотно. Потом
выпустил.
Бедолага как припустил из котельной да в снег... Зашипел в снегу и
потух. Теперь - Драный.
Кутя слова тогда не сказал Воробью, но от самогона воробьевского
отказался. Правда, раз. Потом пил, уж больно хорошо гнал Воробей: через
уголь и с марганцовкой.
...Псы подлизывали пустой асфальт. Кутя отдыхал глазом на собачье.
- Чего, дармоглоты?.. Постричь вас, что ли?.. Под полубокс...
Чего-нибудь вам надо, для красоты... Погодь, погодь...
Он сунул руку за прислоненный к стене огромный треснувший кронштейн и
вытянул оттуда охапку пожухлых венков.
Венками торговали и в тупике перед входом на кладбище.