"Феликс Кандель. Очерки времен и событий из истории российских евреев, том 2 " - читать интересную книгу автора

заказчиков в городах и потому уходили работать в деревни, на всю неделю, и
только в пятницу возвращались домой, чтобы провести субботу вместе со своей
семьей. "Учась какому-нибудь ремеслу, - писал литовский губернатор, - они
никогда своей науки не оканчивают; едва только начинают сами как-нибудь
работать, тотчас делаются мастерами и заводятся своим хозяйством". Причиной
тому были ранние браки, многодетные семьи и тяжелая нужда, которая
заставляла как можно скорее приступать к самостоятельной работе и
зарабатывать на жизнь.
Нищета еврейского населения была повсеместной. Киевский губернатор
докладывал в Петербург: две трети евреев в его губернии оказались в таком
положении, что "с величайшим усилием находят они теперь дневное пропитание".
"Справедливым кажется, - писал он, - помыслить об участи и сего презираемого
и угнетенного народа, который, не получив от государства никакой в его
собственность принадлежности, платить обязан казне за позволение здесь
жить - двойную подать, а помещикам... столько же или еще более. Оттого
пришел он, кроме малого количества, в такое состояние, что не только платить
податей, но и сам себя содержать не может".
По новому "Положению" к этой массе городской бедноты должны были
присоединиться еще четверть миллиона евреев, которых выселяли из деревень.
"Можно ли назвать меру сию для них стеснительною, - провозглашали члены
Еврейского комитета, - когда вместе с тем открывается евреям множество
других способов не только содержать себя в безбедном состоянии, но делать
приобретения - в земледелии, фабриках, ремеслах, когда вместе с сим
открывается им способ даже владеть землею в собственность!" Но это опять
были всего лишь красивые слова. "Положение" 1804 года, действительно,
разрешило евреям заводить фабрики и заводы и покупать незаселенные земли, но
одного лишь разрешения было недостаточно, чтобы целый народ - практически
без посторонней помощи и без накопленных средств - тут же бы изменил свои
промыслы, которыми он занимался веками. Такого не случалось нигде и никогда
в истории, такого не могло произойти и здесь. Но закон уже диктовал свои
условия, и за оставшийся короткий срок четверть миллиона человек,
обремененных двойной податью, обязаны были за свой счет перебраться в
города, где и без них было полно бедноты, разместиться на новых местах,
приноровиться к иным условиям и овладеть каким-либо ремеслом. Конечно же, их
всех ждало неминуемое разорение, и они должны были неизбежно превратиться в
бездомных скитальцев и нищих.
Поначалу евреи надеялись, что этот закон будет отменен, и из деревень в
города переселились единицы. Но постепенно местное начальство стало
проявлять настойчивость, чтобы очистить от евреев сельские местности, и
тысячи несчастных побрели по дорогам в поисках хлеба и пристанища. Они
посылали жалобы в Петербург; жаловались и местные помещики, которые не могли
обойтись без еврея-арендатора или корчмаря и потому терпели убытки;
забеспокоилось и начальство, потому что от такого переселения "города и
местечки могут наполниться нищими, и люди сии от бедности могут пуститься на
разные беспорядки и, между прочим, на грабежи и разбои". Но правительство не
желало отменять утвержденный закон и требовало прибегать "к решительным
мерам понуждения".
Однако внешние обстоятельства неожиданно приостановили выселение.
Осенью 1806 года по приказанию императора Наполеона стали рассылать из
Парижа во все страны Европы специальный манифест о созыве "великого