"Франц Кафка. В поселении осужденных" - читать интересную книгу автора

Когда и это не помогло, он, чтобы облегчить путешественнику чтение,
стал вести над бумагой мизинцем, на таком большом расстоянии, словно
прикасаться к ней ни в какую не разрешалось. Путешественник старался на
совесть, чтобы хотя бы в этом угодить офицеру, но все равно не мог ничего
разобрать. Тогда офицер начал читать надпись по складам и затем произнес все
целиком.
- "Будь справедлив!" - написано здесь, - сказал он. - Сейчас же вы
видите.
Путешественник так низко склонился над бумагой, что офицер, опасаясь
прикосновения, отодвинул ее подальше; и хотя путешественник сейчас ничего не
говорил, было ясно, что он все еще никак не мог прочесть надпись.
- Здесь написано: "будь справедлив!", - сказал офицер еще раз.
- Может быть, - сказал путешественник. - Я верю вам, что это там
написано.
- Ну, хорошо, - произнес офицер, удовлетворенный хотя бы частично, и
залез с листком на лестницу.
С большой осторожностью он расправил листок в чертежнике и, как
казалось, полностью переставил что-то в механизме шестеренок; это была
весьма кропотливая работа, ему ведь, по-видимому, приходилось добираться и
до совсем маленьких шестеренок; голова офицера порой целиком исчезала в
нутре чертежника, так тщательно он вынужден был обследовать механизм.
Путешественник, не отрываясь, наблюдал снизу за работой офицера; у него
затекла шея и болели глаза от залитого солнечным светом неба. Солдата и
осужденного уже нельзя было разлучить. Рубашку и штаны осужденного, которые
до этого были брошены в яму, солдат вытащил из нее на кончике штыка. Рубашка
была страшно грязной и осужденный отмывал ее в чане с водой. Когда он потом
надел и рубашку и штаны, то разразился вместе с солдатом громким хохотом,
потому как одежда ведь была разрезана сзади надвое. Быть может, осужденный
думал, что он обязан развлекать солдата, он кружился перед ним в порезанной
одежде, а тот сидел на корточках и, хохоча, хлопал себя ладонями по коленям.
Все-таки они своевременно взяли себя в руки, вспомнив, что рядом еще
находятся два господина.
Когда офицер, наконец, разделался наверху с механизмом, он еще раз с
улыбкой оглядел все часть за частью, закрыл теперь крышку чертежника,
которая до этого была открыта, спустился вниз, посмотрел в яму и потом на
осужденного, отметил с удовлетворением, что тот вытащил свою одежду, подошел
вслед за этим к чану с водой, чтобы помыть руки, с опозданием заметил
отвратительную грязь внутри, опечалился по поводу того, что не мог помыть
сейчас рук, стал в итоге протирать их песком - это был слабый выход, но что
ему еще оставалось делать, - затем поднялся и начал расстегивать свой
китель. При этом ему в руки выпали два дамских платочка, которые он затолкал
прежде за воротник.
- Вот тебе твои носовые платки, - сказал он и бросил их осужденному.
Путешественнику же он пояснил:
- Подарки от дам.
Невзирая на очевидную поспешность, с которой он снимал с себя китель и
раздевался далее донага, он все же крайне аккуратно обращался с каждым
предметом своей одежды, по серебряным аксельбантам своего военного мундира
он даже специально провел несколько раз пальцами и заботливо вернул одну
тесьму в нужное положение. Правда, с этой аккуратностью как-то мало вязалось