"Франц Кафка. В поселении осужденных" - читать интересную книгу автора

занимался тем, что чистил рукой осужденного машину. Офицер подошел к
путешественнику, который в каком-то предчувствии сделал шаг назад, но офицер
только взял его за руку и отвел в сторону.
- Я хочу сказать вам пару слов по
секрету, - произнес он, - я ведь могу это сделать?
- Разумеется, - сказал путешественник и слушал опустив глаза.
- Эти судебные методы и эта казнь, которую у вас сейчас есть
возможность лицезреть, в настоящее время не имеют в нашем поселении открытых
сторонников. Я их единственный представитель и одновременно единственный
представитель наследия старого коменданта. Мне не приходится больше думать о
дальнейшей разработке этих методов, я и так отдаю все силы, чтобы сохранить
то, что осталось. Когда старый комендант был жив, поселение полнилось его
приверженцами; я частично обладаю силой убеждения старого коменданта, но его
власти мне не хватает; вследствие этого все давешние приверженцы попрятались
кто куда, их еще много, но никто не признается. Если, к примеру, сегодня,
то есть в день казни, вы зайдете в нашу чайную
и прислушаетесь там к разговорам, вы, наверное, услышите лишь двусмысленные
высказывания. Это все приверженцы, но при нынешнем коменданте с его
нынешними взглядами они для меня совершенно непригодны. А теперь я спрашиваю
вас: разве такое гигантское творение - он
показал на машину, - должно погибать из-за какого-то коменданта и его
дамочек, под влиянием которых он
находится? Разве это можно допустить? Даже если
ты нездешний и приехал на наш остров всего на несколько дней? Однако времени
терять больше нельзя, против моего судопроизводства что-то затевают, в комендатуре уже проводят совещания, к которым меня не
привлекают; даже ваше сегодняшнее присутствие здесь кажется мне
показательным для всей ситуации; они трусят и
посылают вперед вас, приезжего.
А какой была экзекуция в прежние времена! Уже за день до казни вся
долина до отказа была забита людьми; все приходили только, чтобы посмотреть;
рано утром являлся комендант со своими дамами; фанфары будили весь лагерь; я
докладывал, что все готово; местное общество - ни один из высших чинов не
должны был отсутствовать - распределялось вокруг машины; эта куча плетеных
стульев - все, что осталось от той поры.
Свежевычищенная машина так и блестела, я почти к каждой экзекуции брал новые
запасные части. Перед сотнями глаз - все
зрители стояли на цыпочках отсюда и вон до тех холмов - комендант самолично клал осужденного под борону. То, что
сегодня можно делать рядовому солдату, в то время было моей работой
председателя суда и честью для меня. И вот начиналась сама казнь! Ни один
лишний звук не нарушал работу машины. Некоторые из зрителей уже совсем не
смотрели, а лежали с закрытыми глазами на песке; все знали: сейчас вершится
правосудие. В тишине были слышны лишь стоны осужденного, сдавливаемые
кляпом. Сегодня машине больше не удается выжать из осужденного стоны сильнее тех, которые в состоянии подавить кляп;
раньше же пишущие иглы выделяли еще и едкую жидкость, которую сегодня больше
не разрешается применять. Наконец наступал шестой час! Было невозможно
удовлетворить просьбу всех придвинуться поближе к центру событий. Комендант благоразумно давал распоряжение учитывать в первую очередь детей; я, как вы
понимаете, в силу своей должности всегда мог оставаться непосредственно у
аппарата; зачастую я так и сидел там на корточках, взяв в левую и правую
руку по ребенку. Как мы все впитывали в себя с измученного лица это выражение просветления! Как мы подставляли свои
щеки сиянию этой, наконец, установленной и уже