"Юрий Качанов "Начало социологии"" - читать интересную книгу автора

подчеркнуть, что практическая продуктивность социологии вряд ли может быть
достигнута вне ее собственно познавательной плодотворности, под которой в
первую очередь понимается производство рационального знания. То, что
генетически исходным пунктом социальной науки оказываются подвергнутые
метафизической сублимации политические представления, непосредственно не
отражается на социологической рациональности. Рациональность как
сообразованность целей и средств социологического познания на основе
"логики" не зависит напрямую от общих оснований деятельности
"социологического разума". Несмотря на то, что социологический опыт
производится в непознавательном, доксическом контексте, он
устанавливается, в том числе, как конструктивный, способный к выработке
рационального знания. Социальная наука в состоянии вырабатывать
эффективные практические схемы лишь постольку, поскольку она успешно
осуществляет собственно научные практики. Напротив, если социальная наука
начинает подменять собой или непосредственно обслуживать "политику", она
обречена не только на социально-политическое, но и на научное фиаско. Коль
скоро социология дистанцируется от (научно обоснованной) социальной
критики и объективации допредикативного опыта, она попадает в орбиту
легитимного дискурса государства или корпоративного управления, а
производство специфичных для нее практических схем перераспределяется
между интеллектуалами или философами. Чем больше социология замыкается в
границах уже легитимных практических схем, тем меньшей символической
властью она обладает. Пытаясь формулировать за политиков цели
политического действия или напрямую помогать претворять их в жизнь,
социальная наука лишь теряет время. Напротив, научно объективируя условия
осуществления этих целей и укрепляя свою автономию относительно власти,
социология в состоянии усилить результативность политической практикиXVIII.
По меньшей мере непрофессионально полагать, будто отношения социальной
науки с политикой исчерпываются дилеммой: "Должна ли социология быть
оппонентом любой власти и тем служить обществу или она призвана просвещать
власть и этим отвечать на социальный вызов?", - но еще наивнее думать, что
"дальнейшее развитие России в сторону демократии и гражданских структур
лишает смысла эту дилемму"XIX. На деле, оппозиция социология/политика
вовсе не обязательно связана с непосредственным вмешательством
государственной администрации в научное производство; противостояние
социальной науки власти не равно политической борьбе: его действительным
содержанием являются усилия по созданию условий, необходимых для
автономизации истины от давления политических структур. Скорее, оппозицию
социология/политика следует представить как противопоставление
объективированного и необъективированного, научного и доксического. В
контексте отношений между научным и политическим полями доксаXX, т. е.
явление в смысле кажимости, "мнение" как обыденное пред-знание и здравый
смысл, выступает субститутом политики. Докса - это логически невозможное
знание прежде знания: подчинясь социальному принуждению, агент "знает"
действительность, не зная, чт? он знаетXXI. Позитивным условием
повиновения выступает иррациональный характер власти: социология
содержательно подчиняется символическому насилию политики в той мере, в
какой последняя не поддается пониманию и не объективирована. Политика как
таковая не преодолевается ни критической рефлексией, ни революцией: нельзя
упразднить саму политику, можно лишь изменить режим. - Проблема не в том,