"Владимир Качан. Улыбайтесь, сейчас вылетит птичка (Свободное сочинение на свободную тему)" - читать интересную книгу автора

него просто физической пыткой; святой мальчик, любящий Бога и никогда не
снимавший креста в то время, когда это было, так скажем, не принято...
Он на экзаменах Есенина читал. И столько в нем было искренности,
далекой, недосягаемой, изумительной наивности и ни-на-кого-не-похожести -
словом, того, что в актерском мире называется индивидуальностью, что было
очевидно: этот тоже поступит. Но, как ни странно, учился он тоже, как и
Пярн, средне.
Закончил, стал работать в Московском ТЮЗе, затем... У него эпилепсия
была. И при каких-то таинственных обстоятельствах, в какой-то битком
набитой пивной, во время припадка он то ли сам головой ударился, то ли его
ударили... В общем, ушел Сережа, будто его любимый Есенин, не вписавшись в
наш яростный мир...
Но не будем о грустном. Ведь мы сейчас все в шестьдесят пятом году, все
счастливые оттого, что поступили, все подружившиеся и слегка пьяные. Нет,
стоп, не слегка... Сегодня воскресенье. Вот светлый наш, открытый всем
ветрам Боря Галкин проснулся, точнее сказать, очнулся, потому что накануне
выпивали серьезно и ночь превратилась в день, а день - в ночь. Вот он
встал с постели, пошел к окну и видит: на подоконнике за шторой стоит
почти полная бутылка водки и тарелка с черным хлебом. Боря издает короткий
удивленный и вместе с тем радостный звук, состоящий из одной гласной " о "
или "е". Тут есть чему удивиться, ибо это редчайший случай: либо
заначенную бутылку не нашли, либо уже не было сил ее выпить - всех
сморило. Боря длит момент, он смотрит в открытое окно, оттуда - свежий
ветер, ветка с желтеющими листьями чуть покачивается, розовое солнце висит
прямо перед глазами. Он ощущает почти полную радость жизни, молодости и
здорового организма. Почти, потому что еще чего-то не хватает, и Боря
знает - чего. Он наливает полстакана, опрокидывает его в себя одним
глотком, затем глубоко вдыхает аромат черного хлеба и не спеша закусывает.
И вот только теперь радость бытия и единения с природой становится полной.
Боря восторженно кричит: "Ребята, что вы спите, вы все прозеваете,
смотрите, какой рассвет! Вставайте! " - и тут с кровати Филатова раздается
суховатый тенорок: "Боря, успокойся. Это не рассвет, это - закат ".
Филатов реплику не комментирует, но и так понятно, что в ней есть и
прямой, и переносный смысл: во-первых, вечер был перепутан с утром, а
во-вторых, " закат ", ну, вы догадываетесь...
Леня привез с собой из Ашхабада целую кипу опубликованных и
неопубликованных стихов, и по крайней мере каждый третий из них обещал
юноше блестящую литературную карьеру. А профессия литератора была
(представьте себе!) не менее престижна, чем профессия адвоката или,
скажем, экономиста. Потому, вероятно, уважение окружающих не определялось
ответом на вопрос: сколько получаешь? И творческие вечера поэтов собирали
битком набитые дворцы спорта и другие огромные залы.
Обойдемся, однако, без ностальгической тоски по большой поэзии и ее
месту в нашей жизни. Ничего страшного, все нормально. Как говорил Булат
Окуджава, в поэзии бывают приливы и отливы. Ну, допустим, сейчас - отлив.
Ну, отступило море, обнажился берег, и стал виден мусор; ну да, несется
над морем бесконечный призыв жевать что-то с неповторимым устойчивым
вкусом; ну, конечно, решается вопрос: откуда и куда пойдет нефтепровод, и
все никак не решится, поэтому на берегу еще и стреляют. Так что до поэзии
ли теперь?..