"Алоиз Качановский. Три трупа и фиолетовый кот, или роскошный денек [D]" - читать интересную книгу автора

Ванда улыбается мне. Она знает этот тайничок. В библиотеке, доставшейся
мне от отца, среди прочих книг роскошный двухтомник Гёте. Первая и вторая
часть вместе были уложены в украшенную золотом коробку. Первый том давно
уже исчез, и его место в коробке занимала обычно бутылочка водки, которую
я прятал от Нины. С тех пор, как Нина ушла, мне не приходится прятать
водку от кого-либо, и место в коробке пустовало. Теперь я решил
использовать "Фауста" в качестве тайника для револьвера. Интересно, Пумс
тоже станет конфисковывать бутылки? Пока что она держится лояльно. Но зато
у нее есть другие недостатки...
Опускаю руку в карман и вращаю в пальцах цилиндрик, найденный на полу за
кипами газет.
- Слушай, Ванда, - говорю я, - сколько у тебя помад?
- Сколько чего? - переспрашивает она удивленно.
- Сколько у тебя цилиндриков губной помады?
- Хочешь подарить мне? Браво! Предупреждаю тебя, что я пользуюсь только
помадой "Майо".
- Я совершенно не собираюсь портить тебя подарками, а просто провожу
расследование двух убийств. Так сколько у тебя цилиндриков?
- Восемь или девять, точно не знаю, - говорит Ванда. - Ежемесячно
рекламируется какой-нибудь новый оттенок, и я покупаю его. Франк заявляет,
что время от времени находит какую-нибудь из моих помад в макаронах или в
моторе нашей машины, действительно, я имею такую привычку терять помаду,
но зачем тебе эти сведения?
- Я не спрашиваю, сколько у тебя помады вообще, а сколько ты можешь
употреблять одновременно, скажем, в течение дня?
- Две: более светлую утром и потемнее вечером, как каждая уважающая себя
женщина. А что?
- Покажи мне обе свои помады. Ладно?
- Ванда послушно поднимается и подает мне из лежащей рядом сумочки
цилиндрик, идентичный тому, который я держу в кармане. Развинчивает его.
- Это помада для вечера, - говорит она, - утреннюю я держу в ванной.
Выходит и возвращается с похожим цилиндриком. Раскрывает его и показывает
мне более светлую помаду.
- Если я не ошибаюсь, это как раз тот оттенок помады, который ты только
что старательно выводила с воротника рубашки Франка.
- У тебя глаз - алмаз, - с удивлением отвечает Ванда. - Действительно,
Майка тоже пользуется помадами "Майо", а этот утренний оттенок - сейчас
самый модный, и ты можешь найти его в миллионах сумочек миллионов женщин.
- Очень жаль, я подумал было, что помада может стать уликой.
- Она и может быть уликой, действительно! - восклицает Ванда. - Я вижу,
что мне следует помочь тебе заполнить пробелы в твоих криминальных
познаниях. Помада в такой же степени важная улика, что и отпечатки
пальцев, не слышал об этом?
- Не слышал, - отзываюсь я. - Если вы все пользуетесь одним и тем же
оттенком помады одной и той же фирмы, каким же способом можно отличить
след одной помады от следа другой?
- След не отличишь, но можно отличить цилиндрики, - говорит Ванда. - Так
знай же: каждая женщина по-своему стирает помаду, у каждой вырабатывается
своеобразная, неповторимая форма острия или, если хочешь, рабочей
поверхности помады. По этой форме можно с такой же уверенностью определить