"Роберт Юнг. Лучи из пепла" - читать интересную книгу автора

- Пусть весь мир утверждает, что город стал непригодным для жизни, моя
семья и я сам останемся здесь.
Иногда он выражался еще более высокопарно:
- Страх мы обратим в бегство, а город смерти превратим в город жизни.
Скромный Кадзуо не был падок на такие выспренние речи, однако он не мог
подавить чувства известного преклонения перед упрямством отца. Впервые он
понял, что имели в виду соседи, называя старшего М. "фанатиком-дураком". Но
не скрывалось ли за этими словами признание собственного бессилия,
неспособности к самопожертвованию, отсутствия решительности?
Бесспорно, Сэцуэ М. никогда не пытался "ловчить", приноравливаться к
обстоятельствам. Когда, согласно одному из многочисленных
военно-экономических декретов, ему предложили закрыть его маленькую
мастерскую, поскольку продажа и ремонт граммофонов были объявлены
"роскошью", он подчинился этому приказу, разрушавшему основы его
благополучия, не только безропотно, но даже с восторгом. Ибо теперь этот
страстный патриот мог всецело посвятить себя деятельности, носившей все же
какую-то военную окраску, а именно службе в противовоздушной обороне. Новой
работе Сэцуэ предался так самозабвенно, что семья М., лишь только иссякли ее
скромные сбережения, впала в тяжелую нужду.
- Нередко отец забывал дать денег на расходы, - рассказывает Кадзуо. -
Тогда мать со слезами на глазах напоминала, что у него есть определенные
обязательства и по отношению к семье.
Однако Хиросима, то есть тот участок "внутреннего фронта", на котором
действовал жаждавший подвигов уполномоченный по противовоздушной обороне
Сэцуэ М., как известно, очень долго оставалась невредимой. В то время как
другие города Японии разрушались американской авиацией, Хиросиму почему-то
щадили, и население города тешило себя иллюзией, что многочисленные
эмигранты из Хиросимы, проживавшие на Гавайских островах и в США, добились
поблажек для своего родного города.
Приказ о первой крупной "операции", которую должен был провести Сэцуэ
М., он получил менее чем за две недели до атомного налета. Дело в том, что
города, подвергшиеся бомбардировке напалмом, сильно пострадали от пожаров;
поэтому 25 июля было решено проложить в центре Хиросимы широкие просеки,
причем в жертву должно было быть принесено много сотен домов. Уполномоченный
по противовоздушной обороне Сэцуэ М. также получил приказ основательно
"расчистить" территорию вокруг армейского склада. Среди сотни домов,
снесенных согласно приказу военных властей, оказался и его собственный. Отца
Кадзуо это скорее обрадовало, нежели опечалило: наконец-то он мог принести
своему отечеству вполне осязаемую жертву.
Семья М. нашла приют у другого уполномоченного по противовоздушной
обороне. Эта перемена в нашей жизни, вспоминает Кадзуо, пробудила в душе
матери недобрые предчувствия.
Японская поговорка гласит: "Если три дома стоят рядом, избегай
среднего". Однако последующие события опровергли эту поговорку в отношении
семьи М.: оба соседних дома были превращены атомной бомбой в груду щепок, а
дом Кадзуо, стоявший между ними и защищенный ими, сжался и погнулся, как
"танкири" (сахарный крендель), но устоял. Никто из М. не был погребен под
развалинами - все отделались разве только несколькими ссадинами.
Три события наиболее страшны для человека, гласит японское предание:
гнев земли (землетрясение), гнев неба (гром и молния) и гнев отца. Сэцуэ М.