"Лидия Джойс. Шепот ночи " - читать интересную книгу автора

Думитру привык хитрить и строить заговоры, но исключительно в политике,
и, хотя заставлял шпионов из разных стран плясать под его дудку, сейчас
оказался в затруднительном положении, не зная, как поступить с этой
женщиной.
Алсиона нахмурилась сильнее, на ее прелестном личике застыло серьезное
выражение, и Думитру почти увидел, как перед ее внутренним взором
разворачивается список причин.
- Во-первых, мнепришлось ехать шесть дней, хотя я была твердо уверена,
что владения барона находятся рядом с Оршовой. Во-вторых, вы потащили меня к
алтарю, не дав переодеться. Учитывая обстоятельства нашего брака, было более
разумным не спешить, но вы боялись, что я раскрою вашу хитрость, прежде чем
мы обвенчаемся и вы уложите меня в постель. - Алси набрала в грудь воздуха и
продолжила: - В-третьих, вы ни разу прямо не сказали, что вы барон Янош
Бенедек. Хоть вы и намекнули, что мы в Банате, но не особенно
распространялись на эту тему. Подозреваю, что вы хотели избежать лишней лжи,
чтобы я не слишком сердилась на вас, когда откроется правда. Ведь браки,
построенные на лжи, непрочны. В-четвертых, вы не католик, а барон Бенедек
сообщил мне, что исповедует эту веру. В-пятых, на брачной церемонии я ни
разу не назвала имя Янош Бенедек, хотя вы назвали мое, значит, я произнесла
нечто другое. В-шестых, все здесь говорят на языке, не имеющем ничего общего
с венгерским. В-седьмых и в-последних, ваши слуги за этот вечер неоднократно
обращались к вам, но ни разу не назвали бароном Бенедеком.
У Думитру засосало под ложечкой, но в глубине души ему хотелось встать
и зааплодировать. Он заставил себя беззаботно сказать:
- И кто я, по-вашему?
Алси решительно посмотрела на него:
- Вы владелец замка и многочисленных подданных, поэтому я склонна
верить, что вы, как и барон Бенедек, благородного происхождения. Однако ваши
люди исповедуют православие и не говорят по-венгерски. В их языке много
латинских слов, значит, вы не выгнали отсюда барона, чтобы занять его место.
Учитывая это и расстояние, которое мне пришлось преодолеть, вы румын,
точнее, валах.
Медленно откинувшись в кресле, Думитру всматривался в сидящую перед ним
женщину, не в состоянии понять, что она собой представляет. Поначалу он
принял ее сдержанность за застенчивость, но всякий раз, когда Алсиона
забывала, что ей надлежит быть скромной, она балансировала на грани
дерзости. Ему следовало бы заметить первый проблеск ее подозрений, но хотя
эмоции часто отражались на ее выразительном лице, они тут же скрывались за
завесой вежливого интереса. Завесой столь непроницаемой, что ее можно было
принять за разрисованную маску, сквозь которую трудно проникнуть в суть
человека. В довершение всего его новоиспеченная супруга слишком красива. С
ее огромными зелеными глазами, обведенными черным ободком, и нежной
розоватой кожей она походит на ожившую дорогую куклу, ее фарфоровое личико и
дорогой наряд словно сошли с модных картинок. Если бы не ее забрызганный
грязью дорожный костюм, у Думитру возникло бы свойственное детям желание
узнать, как уст роена игрушка, и поискать швы на кукольном теле.
В парижских салонах он встречал множество красивых женщин, и каждая
держала себя с самодовольной уверенностью, что восхищенные взгляды мужчин
всегда будут прикованы к ней, где бы она ни находилась. Умные особы в равной
мере пользовались загадочными улыбками и остроумием, и мужчины дюжинами