"Лидия Джойс. Искушение ночи " - читать интересную книгу автора

Следуя за слугой по темным коридорам, Виктория чувствовала, что в
комнате, которую она только что покинула, было больше таинственного, чем во
всем остальном гниющем доме.
Дверь со скрипом закрылась за Фейном, и Виктория окинула взглядом
спальню. Ее сундук стоял посреди комнаты, но ни Дайер, ни ее чемодана видно
не было.
Эту комнату не зря назвали "комнатой единорога". Старинный ковер с
изображением стройных дам и скачущих единорогов занимал одну из стен от
плиточного пола до тонущего в полумраке потолка. Виктория чуть ли не с
тоской подумала о неоклассическом стиле Рашворта, о комнатах, похожих на
шкатулки с драгоценностями, обитых дамаском, с широкими окнами. Комнаты,
которые, как ей всегда казалось, держали ее в заточении, теперь
представлялись воплощением простора и изящества.
Комната была темной и просторной, с одной-единственной дверью, пробитой
в стене из серого известняка, и одним-единственным узким окном, а самые
новые предметы обстановки стояли здесь со времен "короля-солнца".
Незажженная масляная лампа на ночном столике была единственной уступкой
современности.
Интересно, подумала Виктория, какое поколение управляющих Рейберна
заказало синие перья для полога, и кто из женщин Рейберна вышил цветы и
мифических животных на занавесях у кровати и на покрывале? Комната выглядела
такой же мрачно таинственной, как и ее хозяин. Виктории стало ужасно
одиноко.
Что задержало Дайер?
Время обеда еще не наступило. Ей нужно просто подождать, не важно, что
она одета в неуклюжее дорожное платье и что потолки в комнате тонут в
полумраке. У нее есть по крайней мере масляная лампа. Если бы ее оставили со
свечой или, не дай Бог, со светильней с фитилем из ситника или с факелом, то
до появления камеристки нервы у нее наверняка сдали бы.
Виктория подошла к дымному огню, мерцающему в камине, стянула с себя
замшевые перчатки и протянула руки к ленивому пламени. Когда окоченевшие
пальцы согрелись, она снова принялась рассматривать комнату. Она очень
напоминала герцога. Холодная. Неприветливая. Странно красивая.
Никогда в жизни у нее не бывало таких тревожных встреч. Она чувствовала
себя так, словно вальсирует на зыбучем песке, но каким-то непостижимым
образом не тонет в нем. Хорошо, что она не стала льстить ему, как
намеревалась вначале. Герцог не хотел никакого раболепия: он жаждал вызова.
И получил его, подумала Виктория, вновь ощутив раздражение.
Виктория вздохнула. Гнев ее умер, едва родившись. Она сделала выбор, и
неделя в обществе герцога по-прежнему казалась ей скорее возбуждающей, чем
омерзительной. Очень скоро она снова окажется в объятиях мужчины, который,
по слухам, умеет ублажить женщину. При мысли об этом она слегка вздрогнула.
Если эти слухи окажутся правдой... Но как же другие? Он, конечно, человек
странный, говорят, что у него наследственное слабоумие, а также физические
дефекты. Все это казалось Виктории слишком гротескным и мрачным.
Жаль, что они не встретились раньше, в те дни, когда он был
завсегдатаем лондонских гостиных. Их пути ни разу не пересеклись. Он дружил
с ее братом, а она упорно держалась за собственный, более консервативный,
круг. Но пока Виктория не заметила в герцоге ничего зловещего. Он отличался
врожденной надменностью и склонностью к меланхолии. Интересно, вдруг