"Отдел странных явлений: Лесоморский детектив" - читать интересную книгу автора (Котенко А. А.)

Часть 4. В 'Тихом омуте' не черти водятся

Если я прав, нас не ждет ничего хорошего. Вообще, Лесоморье это мне очень сильно напоминает одно путешествие из одной известной каждому жителю Кемета книги. Да-да, я имею в виду 'Книгу мертвых', а путешествие это начинается с кончиной его главного героя и проходит до тех пор, пока умерший не предстанет перед судом сорока двух богов и не выслушает приговор. Попадание в этот мир иначе, как смертью и не назовешь. Мы утонули там, в Потьме, наши хладные останки сейчас пожирают речные гады, а души отправились в путешествие по мертвому миру в поисках упокоения. А где, как в неживом мире можно найти стража восьмисот лет от роду, вампира и… Апопа в реке, готового заглотить нас в качестве закуски к малиновому киселю.

Морда змея неотвратимо приближалась к нам троим. Что думать, спасаться надо, не то лишились тел, теперь и души змеюка поганая слопает да не подавится. Прыгнули мы с Милли в одну сторону, а Иван — в другую, удобно скрывшись за сосной. Широкая клыкастая морда змея ударилась в кисельную жижу, расплескав розовую слизь на несколько метров.

Всё ясно, нас дальше не пустят. А бабка ни слова не сказала о предстоящей опасности. Оно и понятно: душа в мире мертвых должна пройти не одно испытание прежде, чем предстать перед судом.

Насколько я помню из книги, Ра уничтожил Апопа, выколов ему штыком левый глаз. Неужели предполагается, что мы втроем должны повторить подвиг, который даже великому нетеру дался с огромным трудом.

Оглядываясь по сторонам, я искал подходящую палку, а заодно и уводил Милли как можно дальше в лес, чтобы змей не смог добраться до девочки.

— Есть идеи, Неб? — поинтересовался Дураков, тоже отступивший в лес.

— Одна древняя в запасе имеется, — обреченно вздохнул я и рассказал напарнику о единственном способе борьбы со змеем.

Настроение Дуракова сразу же ухудшилось. Он долго будет помнить встречи с богами, которые имели место быть тринадцать лет назад. Из них Иван извлек единственный верный вывод: от богов не уйти при всем желании, и если они задумали достать тебя, то противиться не получится. Поэтому ни уговорами, ни дурацкими шуточками мы Апопа, хранителя молочной реки, не возьмем.

— А что, если молоко в реке вскипятить? — улыбнулся напарник.

Не знаю, как он себе это представляет. Не бросить же в течение спиральку на веревочке, как у него дома. Долго реку таким чудом техники придется не то, что кипятить, нагревать.

— Единственный верный способ — выколоть глаз! — уверил Ивана я.

И тут же получил уйму вопросов и от Дуракова, и от Милагрес, откуда я, кеметский выходец, так хорошо знаю русские сказки. Да не читал я ни одной! Но свой фольклор мне известен на зубок. И я готов именно на этот зубок поспорить, что передо мной персонаж кеметской мифологии.

Змей тем временем ревел и бесновался, стремился повалить деревья, и местами ему это удалось. Совсем немного, и лесоморский собрат Апопа доберется до нас, притаившихся неподалеку от берега.

Шестое чувство подсказывало мне, что отступать в Лесоморье не получится. Кто знает, кем обернется Яга-дарительница, увидев нас, позорно спасающихся от змея бегством.

— Кто вы, куда путь-дорогу держите! — выл Апоп, круша деревья и сминая кустарники.

Ага, так вышли к нему и сказали всю правду. А он в это время будет откусывать нам головы. Не на тех напал.

— Иван Дураков, отдел странных явлений! — сложив руки трубочкой у рта, крикнул программист, и тут же перебежал под другое дерево.

— Кто с тобой, Иван-дурак? — вопрошал змей.

Кажется, он решил пойти на переговоры. Но пику для уничтожения глаза чудовища я нашел. Лучше придержу при себе, на всякий случай, чтобы глаз монстру выкалывать не голыми руками и не маленьким кинжалом.

— Неб, колдун из Шемахи, — я решил немного соврать, все равно не проверит змей полученную информацию, а толковать, как я очутился в лесоморских землях, мне не очень-то и хотелось.

— Правду всю говори, колдун! — проклятье, зрит в корень, я стиснул зубы, перебегая к другому дереву, чтобы избежать кисельного душа.

И тут добавляю информацию об отделе и владычестве Обеими Землями, рискованно близко подбираясь к хвосту змеюки.

— Милагрес Янсен, — выходя из леса, вся в добрых побуждениях, кланяется перед Апопом девочка.

А я тем временем бегу по непробиваемой стрелами розовой чешуе змея, цепляясь за выступы, карабкаюсь выше, чтобы как можно скорее очутиться у него на макушке и вонзить палку в глаз. Я одержим этой идеей. Если змей и вправду Апоп, мое средство против него подействует как нельзя более кстати.

— Эй, гламурная змеюка! — хихикнул Иван, поняв, что надо отвлекать нашего врага от битвы. — Хочешь знать, куда мы идем? На запад!

Ответ точный и совершенно бесполезный, Апопу придется поразмыслить, как бы сформулировать свои желания иначе. А я уже почти дополз, изодрав в кровь локти, колени и грудь. Пика, которой я собирался ослепить врага, была тяжела, но я изо всех сил сжал ее зубами, боясь потерять. Липкая сосновая смола не так приятна на вкус. Зубы после упокоения страшного змея придется чистить весьма долго. Противно, но иначе никак.

— Так к кому путь-дорогу держите? — изменил вопрос страж реки, минуты жизни которого сочтены.

Уже сотню раз я успел поблагодарить бабку, что она сохранила для меня в сундуке непробиваемые шемаханские кожаные штаны и прочный халат, не то бы после маневров со змеем я бы точно обогатился парой сотен шрамов по всему телу.

— К Лешему! — ответил Дураков.

— Зачем он вам нужен? — сощурив изумрудные глаза, вопросил змей, изогнувшись дугой.

Это уже плохо, я чуть не сорвался и пнул врага носком одного из сапог.

— Секрет! — приложив палец к губам, радостно выпалила Милли.

Но ее ответ уже не интересовал Апопа. Он заметил мою спланированную атаку и принялся во что бы то ни стало мешать мне. Схватившись за серебристую гриву змея одной рукой, второй я взял палку, уготовленную для страшного убийства сказочного персонажа. В метании копий я не силен. Жаль, лука нет, выстрелил бы куда более метко. Попадание в извивающуюся мишень, что может быть сложнее!

— Что ты задумал, аспид? — шипел змей.

Ну все, настал мне конец. Умру во второй раз. Однако пока есть надежда, отдел странных явлений не сдается — первое правило из манускрипта молодого бойца.

— Не рожденные в Лесоморье вздумали попасть в наш миррррр! — взвыл змей трубным голосом, а я кинул палку и…

…промазал. Однако чья-то серенькая осиновая пика угодила-таки в глаз моему врагу. Предсмертный клич змея нарушил тишину леса, и названный мной Апопом начал погружаться под воду… точнее, под молоко. Вместе со мной.

Еле успел спрыгнуть и выплыть на противоположный берег. И тут я понял, зачем предназначался мост на кисельной реке. Розовая жижа оказалась коварней зыбучих песков в бескрайних кеметских пустынях. Сделав пару шагов, я понял, что стою по бедра в киселе. И процесс засасывания моего тела продолжался. Ноги не двигались.

— Эй, Неб! — это Иван и Милли перебежали реку по мосту и сбросили мне кушак Дуракова.

На мою удачу я стоял неподалеку и смог дотянуться и ухватиться за край. Иначе бы стал кому-то закуской в малиновом киселе. Подумать противно. Кстати…

Очутившись на мосту, я косо глянул на Милли и поинтересовался:

— Как тебе киселек с малиной? Вкусненький? А теперь представь, сколько добрых молодцев сгинуло на этих берегах? Их плоть с малиновым соком вкушала ты, девонька!

Как и следовало ожидать, Янсен свесилась через перила. Кисель с молочком явно не пришелся ее желудку по вкусу.

— Зачем ты так? — нахмурившись, поинтересовался Дураков.

— А это я ей за один аппетитный завтрак отомстил, — отмахнулся я.

Однако передышка оказалась короткой. Вдруг забурлила молочная река, и из нее поднялась уже знакомая розовая чешуя. Прищурив выбитый колом Ивана левый глаз, грозный змей взирал на нас и готов был разорвать на части. Самоуверенность не пошла на пользу. Я ошибочно обозвал это создание Апопом. Схватив Милли за талию, я бросился под густую хвою пихт на берегу. Кипящая молочная река и разгневанный одноглазый змей оставались позади. Впрочем, никто не говорил, что нам обязательно нужно убить это чудовище. Заполучение его сердца в наши планы, как помнится, не входило.

Айкая и ойкая, выскочили мы на стежку, ведущую в хвойный лес. Обернувшись, я заметил, как вскипевшее молоко начало выходить из берегов, а взбешенный змей орал на все Лесоморье. Иван с Милли завизжали словно резаные поросята, увидев, надвигающуюся на нас пену.

— Молоко убежало! — взвыл Дураков и бросился наутек по стежке.

Но, увы, ему хватило двух шагов, чтобы пропахать носом землю. Мы с Милли не намного обогнали несчастного программиста: я изо всех сил врезался лбом в липкий от смолы ствол сосны, а девочка свалилась на мягкое место.

— Что за хренотень? — нервно вскрикнул программист, глядя на приближающееся молоко, которое уже начало смешиваться с желеобразной массой берегов.

— Кисель! — взвыла Милли, разглядывая лапти, покрытые тонким слоем розовой слизи.

Я предпринял тщетные попытки стянуть сапоги, но в итоге только вымазал руки в противной на ощупь жиже.

Первая волна кипятка обрушилась за несколько шагов от того места, где, держась за ствол стоял Иван Дураков.

— Сматываемся! — приказал он, хватая девочку за руку.

Я взял Милли за другую руку, и мы, дико крича, без оглядки кинулись по стежке. Мы столь быстро перебирали ногами и так рьяно стремились убежать от кипятка, даже забыли о том, что у нас все подошвы в киселе.

Милли болталась между нами с Иваном, не задевая ногами земли, и визжала. Не прошло и нескольких секунд, как мы ушли из поля поражения кипящим молоком, но не собирались останавливаться. Змей, знаете ли, длинный, выползет из реки и достанет нас в лесу. Инстинкт самосохранения подсказывал, что надо скорее уходить подальше, пока есть силы.

Мы не заморачивались, куда бежать, когда стежка разошлась на развилке вокруг обросшей мхом сосны.

И только почувствовав, что не держу Милли за руку, я обернулся. Неподалеку от меня, недоумевая, стоял Иван Дураков, а Янсен лежала на спине, ногами к дереву. Она отчаянно мотала головой, закрывая руками лицо.

— Бооооооольно же! — выла она.

— А что случилось? — поинтересовался программист.

Мы с ним переглянулись. Девочка, потирая лоб, уселась посреди дороги.

— Вы меня в дерево впечатали! — фыркнула она. — Примерно так же, как мышонок Джерри поступал с котом Томом.

Мы с Иваном синхронно посмотрели сначала на девочку, потом на сосну, а затем друг на друга.

— В киноооооо это быыыыло веееесело, — заревела Янсен. — А это таааак бооольно!

Хорошо еще в сознании и не тошнит, только девочки с сотрясением мозга нам не хватало! Пошатываясь, Милли встала на ноги и медленно побрела по тропе.

— Слушай, Неб, — игриво подмигнул мне Дураков, — а давай ее в следующий раз горячим утюгом расплющим… как в мультике!

Еще бы он объяснил, что такое мультик и зачем над девочкой так издеваться. Пока мое чувство юмора не понимает всех шуток людей из другой эпохи. Точно! Зато слова Ивана нашли своего слушателя. Милли тут же принялась молить, чтобы злобный агент отдела странных явлений не осуществил своей гнусной мечты.

Дураков, махнув мне, зашагал по левой стежке. Милли обалдело посмотрела вслед и обернулась туда, откуда мы прибежали. Возвращаться назад — попадать в кипящую молочную реку. Идти по другой дороге — нарываться на неприятности в одиночку. Выбора у Янсен не оставалось, она потерла шишку и медленно побрела следом за нами.

— Ну что тормозишь? — радостный голос остановившегося программиста приободрил Милли. — Пойдем! А про утюг… я пошутил!

Невысокий старичок в хламиде из березовых листьев сидел за круглым дубовым столом над блюдечком с голубой каемочкой и катал по нему алое яблочко. Рядом с ним расположились вымазанный в саже мужичок с полметра в росте, зеленоволосая русалка и прямоходящее зверье в деревенской одежде.

— Леший, ну что там показывают по твоему кабельному телевидению? — устало пробормотал чумазый.

— Подожди, еще не настроился на нужную волну, — ответил старик в хламиде, склонив голову над блюдцем.

Его длинная густая челка из гибких березовых веток закрыла морщинистое лицо, и он откинул волосы за спину и уткнулся носом в тарелку.

— Зрение совсем плохое стало, — жаловался он, — ничего не могу разглядеть.

— Я же баял тебе, — корил его чумазый, — покупай плазменную панель, ставь параболическую антенну, а ты… проверенные технологии надежнее! Слушаться надо домового!

— Да заткнись ты, Кузя, — ругнулся Леший, — ну-ка, гляди, кто тут преодолел гламурную змеюку из молочной реки!

Старик провел рукой над блюдечком и принялся рассматривать путников, которые не сейчас, так через час доберутся до его лесной сторожки.

Леший задумчиво почесал щеку, а потом позвал Кузю и остальных гостей полюбоваться. Даже тараторка-сорока опустилась на плечо старику и разглядывала странных путников: высокого голубоглазого блондина, одетого словно княжич из тридесятого царства, его девицу-сестрицу с роскошной золотой косой и…исцарапанного чужестранца в полосатом халате…

— Очередной Иван-дурак на подвиги намылился, или Матвей, или Феодор, или… — перебирал все знакомые ему мужские имена огромный медведь в цветастой рубахе.

— Потапыч, а мне сдается, — хитро пропела лиса, перебирая на шее рябиновые бусы, — пришельцы это из большого мира! Давай их заведем в самую чащу и станем их пытать! Не то пикник устроят с танцами-обниманцами, костерок разожгут, вандалы. Неспоста ж Яга всех мужиков-пришельцев в козлов обращает.

— Получается, не пришельцы они, — сделал вывод Леший, разглядывая вышивку на сарафане у девочки. — То есть, девочка из другого мира… а вот этот товарищ в зеленом плаще и кожаных штанах… никому не напоминает одного нашего знакомого?

Сорока, вспорхнув под потолок сторожки, громко воскликнула:

— Как же, как же, это пррротивный шемаханский колдун!

— Так говорили ж, что Яга с ним расправилась, — насупился Потапыч, крутя в лапах бочонок с медом. — Череп его на коньке висит, а косточки забор подпирают…

— Воскрес, стало быть, аспид! — сквозь зубы процедил Леший. — И помолодел, поглядите… Не к добру это! Змея одолели, мы на очереди!

— Давайте повеселимся на славу, — потирал ручонки домовой. — Спорим, через день косточки этого колдуна будут подпирать наш забор!

Довольные возгласы собравшихся дали Лешему понять, что предложение домового принято…

— Слушайте, братцы-кролики, — задумчиво протянул Иван Дураков, — у меня такое чувство, что мимо этого раскидистого дуба мы проходим уже в третий раз!

Он пнул под ствол дерево в два обхвата. Сколько веков понадобилось дубу, чтобы стать таким могучим и сильным — можно было лишь гадать. Подобное дерево-великана и не срубить топором. Крепко-накрепко оно вросло в землю своими сильными корнищами. И уж точно, в одном лесу столь близко друг от друга три одинаково могучих дуба расти просто-напросто не могло.

— Да их тут целый лес этих деревьев! — ныла Милли, оглядываясь по сторонам. — И вообще, я устала лазить по кочкам! Отдохнуть бы!

— Слушай, девочка из города, — я взял ее за плечи и пристально посмотрел ей в глаза, — я вижу, что ты устала, и знаю, как ты привыкла сидеть на диване и смотреть эти… как их там… мультики… Понимаю, что тебе тяжело преодолевать километры леса, если максимум, что ты пробегала — двести метров на школьном стадионе. Но начатое дело надо доводить до конца! А у нас этих дел целых три!

Янсен обреченно вздохнула и отвернулась. Ни одно из предстоящих мероприятий напрямую ее не касалось. Она бы отдала что угодно, лишь бы оказаться у себя в Стансе и больше никогда не вспоминать об охотившейся на нее лангсуяр и России. Да и вампирша не смогла бы преследовать Милли в Швейцарии. Решение задачи проще некуда: увезти жертву на край света. Однако ж от проблемы это не избавляет. Вампир сидит где-то в Лесоморье и пьет кровь девиц, словно томатный сок.

— Слушаюсь, начальник, — грустно сказала Милли и пошла вперед.

Она пробежала несколько метров и остановилась как вкопанная:

— А эти малинники, поросшие крапивой, мы тоже проходили, — заключил Иван, но потом заметил, что девочка стоит ни жива, ни мертва и тычет пальцем в кусты.

Не особо разбираясь, что же там может быть, Дураков подался напролом, а через секунду вылетел из кустов словно ошпаренный. За ним, высоко подняв лапы, гнался большой бурый медведь в цветастой рубахе, подпоясанной желтым кушаком. Перепуганный программист мигом забрался на первую попавшуюся березу и обнаружил, что животное следует за ним. Так и поймал бы зверь моего напарника, если бы я не швырнул в медведя один из своих кинжалов.

Я стоял на тропинке, как можно более грозно глядя на зверюгу. А мой кинжал торчал из ствола, перекрывая путь медведю. Глупое животное не догадалось лезть с другой стороны.

— Вау! — хлопала в ладоши Милли. — Но почему вы его не кокнули?

— Не положено, — бросил я ей в ответ.

Все верно: преступника поймать и обезвредить, а мешающие факторы — ликвидировать с минимумом последствий. Убивай мы с Иваном бездумно каждую тварь, лакомящуюся ягодками у нас на пути, так и до геноцида лесоморского населения недалеко.

Вытащив второй (к сожалению, последний) кинжал, я поманил медведя и он повелся. Издав грозный рык, он спрыгнул с дерева прямо ко мне и Милли. Подмигнув девочке, я отскочил налево, а ей по мыслесвязи кинул — прыгать направо. Янсен ойкнула, что и понятно. Ей никогда еще не доводилось слышать мысленной речи. Но она сиганула направо за куст орешника. Наверное, испугалась или восприняла мой совет как глас интуиции. Медведь выскочил на тропинку и остановился в раздумьях: кого из нас убить первым. Выбрал он на свое несчастье меня. Чем он руководствовался — не знаю. Может, решил, что мяса на мне больше, или вычислил, что это я метал ножи в дерево. Он мне не удосужился обосновать свое решение. Да и мне это не особо было нужно.

Медведь — животное неповоротливое. Это я понял еще по тому инциденту у козлиного озера, когда Милли уже встречалась с одним из представителей косолапых. Этим я и руководствовался, решив устроить толстому бурому зверю изматывающие догонялки. Я куда проворней. Правда, медведь в скором времени понял, что ему со мной не справиться, и принялся бросаться подобранными с земли шишками, камнями или грибами-сморчками. Меткости неуклюжему зверю стоило еще поучиться. А когда я перенял у косолапого технику и принялся кидать в его мохнатую морду сморчки, медведь и вовсе стушевался. Белоснежные грибы-шарики, ударившись о нос животного, лопались и удостаивали обонятельные органы врага не самым приятным запахом.

Но медведь оказался не настолько туп: в конце-концов ему удалось прижать меня к стволу раскидистого дуба. Честно говоря, я немного поддался.

Одной лапой он держал меня за плечо, чтоб не убежал, а другую занес вверх, готовясь полоснуть по шее толстыми когтями. И снова я сказал спасибо шемаханским ткачихам за плотную ткань, из которой был сшит халат, спасший меня от трех роскощных шрамов на левом плече, за которое держала меня тяжелая медвежья лапа.

Я зажмурился от страха. Никогда еще смерть так неотвратимо не нависала надо мной. Даже госпожа Джуоо на ее однорогой лошади не казалась мне настолько зловещей, как оскал желтых зубов лесоморского медведя. Нелепая смерть, точно. Не для этого я ушел от погони в Лесу Судеб. Но спасти себя я не мог. Оставалось надеяться на товарищей. Из-за дерева выскочила Милли и пнула медведя под хвост. Глупая девочка! Если это животное развернется и цапнет ее тяжелой лапой по лицу, ни один из чародеев не сможет избавить ее от полученных шрамов и увечий. Однако ж медведь не обращал внимания на девочку. Зато не подвел Дураков! Да, программист от страху забрался на дерево, но когда я отвлек хищника, Иван как настоящий друг стал спасать меня. Нежданно-негаданно на голову животному свалилось что-то большое и круглое.

Медведь ослабил хватку и поднял осиное гнездо, которое грохнулось ему под ноги. Я, естественно, почувствовав свободу, тут же ретировался. А из гнезда вылетела целая стая пчел и облепила морду косолапому.

— Так и надо этому уроду, — хихикнул Иван, стоя на дереве. — Скажите спасибо, что в дупле была этакая прелесть.

Обкусанное животное и думать забыло о своих жертвах и помчалось прочь, преследуемое пчелами, которые решили, что далеко не Дураков Иван потревожил их покой.

— Мило, — подытожил программист, — получается, кто-то водил нас кругами по лесу, чтобы вывести вот на это чудо. Получается, кому-то очень не хочется, чтобы мы миновали лес.

Точно, наш неведомый враг вовсе не рассчитывал на то, что ему придется иметь дело с московскими спецслужбами. Максимум, отправивший к нам медведя, думал расправиться с очередными искателями приключений. Слишком простая засада.

— А давайте свернем со стежки, — предложил я, — коли лес заколдованный, и мы ходим по кругу, то виновата в этом тропа, искать нас на внедорожье будет куда труднее.

На том и порешили, сворачивая в малинник. Милли, правда, недовольно фыркнула. Но вскоре обрадовалась тому, что сарафан у нее до пят. Жестокая крапива, облюбовавшая заросли малины, беспощадно жгла. Создавалось ощущение, что мы идем не по высокой, по пояс, растительности, а пробираемся сквозь огонь. Я терпеливый мужчина, и мне не подобает словно девчонке визжать, когда безжалостная крапива хлещет меня по икрам, а еще хуже, по животу. Прикусив губу, я раздвигал руками заросли и шел дальше. Ну и растительность! У меня на родине таких хищных растений не было. Идти намного тяжелее и больнее, нежели по тропе, но и разнообразия в пейзажах поприбавилось, и перестало возникать устойчивое чувство дежа-вю.

— А если мы заблудимся и придем к берлоге того медведя? — вдруг забеспокоилась девочка.

— Да уж, запасного улья в арсенале не имеем, — грустно улыбнулся Иван, — но давай верить в счастье, что мы найдем… например, избушку трех медведей, выспимся, наедимся…

— А чем три лучше одного? — насупилась Янсен.

Но стоило Ивану закончить пересказ истории про девочку Маш-шу, тезку моей любимой, как мы, действительно вышли к большому срубу, стоявшему на полянке, окруженной чащей. Словно сказанное воплощалось в жизнь, мысли материализовались со страшной скоростью.

Курьих ног у избы не наблюдалось, черепов на крыше не висело, указатели тоже никто не удосужился поставить. А вокруг избы раскинулся огород, где между посадок ходило трое баранов.

— Идем внутрь! — радостно крикнула Милли, стуча дверь, на которую хозяева не повесили и замка.

Мы в ужасе кинулись следом, ожидая, что из дома может выйти кто угодно. А гарантии, что этот 'кто угодно' не захочет отобедать одним из нас, нет никакой.

Но ничего и никого страшного в доме не оказалось. В большой комнате у окна сидела дряхлая старуха и, потирая глаза платком, всхлипывала. Она причитала своему не менее дряхлому старику, что свернулся клубком на печке:

— От дедушки ушел, от бабушки ушел, к Лешему на погибель?

— Кхе-кхе, — прокашлялся Иван, чтобы присутствующие обратили на него внимание. — Здравы буде, хозяева.

Войдя в дом, Дураков поклонился в пояс, ожидая ответа от деда с бабкой. Но старик со старухой впялились четырьмя парами красных заплаканных глаз на незваных гостей.

— Вы не о Колобке, случаем? — поинтересовался Дураков, не дождавшись соответствующих приветствий.

— А откуда ты, Ваня, знаешь? — разинула рот от удивления Милли, но сразу же получила ответ: 'Читай сказки, там все написано'.

— Дык ведь, — развела руками бабка, — по сусекам поскребла, по амбарам помела, собрала все до последней крошки, слепила из того, что было, а он, неблагодарный… укатился.

— Спокойняк, гражданочка, — успокоил ее Иван, — наш отдел вам поможет.

Она не сводила полных надежды глаз с высокого стройного парня в расшитой белой рубашке. Как вовремя, однако ж, забрел в их забытый всеми дом странник из тридесятого царства. Да и старик слез с печи и уселся неподалеку. Он достал из ящика в столе чертежи: 'Колобок — вид спереди, сбоку и сверху'. Он внушал нам, что с этим наглядным пособием будет легче найти их единственное любимейшее дитя.

— Эй, — одернул я товарища, — зачем нам еще одно дело, у нас и своих невпроворот.

— А чего не помочь добрым людям? Кстати, в итоге мы, может, лису на воротник поймаем… А еще… нам бы искупаться не мешало…

В этом Дураков абсолютно прав! От нас несет кислым молоком, у меня вся одежда в корочках от киселя, а руки Ивана — в грязи от улья. Увлекшись поисками верной тропы в лесу, мы совсем забыли об этом. Ради возможности искупаться в теплой ванне да одежду постирать, я готов любого колобка по виду в профиль отыскать, бантиком перевязать и торжественно вручить пожилым людям.

— Согласны, — вышел я вперед с невозмутимым выражением на лице, свысока окинув взглядом хозяев, — вернем вам Колобка, если вы подскажете, где б нам помыться с дороги.

— Баньку, да, истопить бы, — подхватил мою мысль Дураков, а Милли как-то подозрительно жалась у косяка.

Баня — это русская народная помывочная. Такого у нас в Кемете отродясь не было и быть не могло по одной простой причине: духота у меня на родине почти всюду, и мытье в душном деревянном домике способно не лучшим образом повлиять на здоровье. Старики построили свою баню на берегу небольшого притока молочной реки, что брал свое начало на вершине горы имени Добрыни. Ее кристально чистые воды бешеной струей летели в низину, а тут, среди леса, успокаивались и размеренно бежали до водораздела с молочной рекой, который, к счастью, находился несколько дальше обиталища бабки и деда.

Не кинься мы в домик, а пройди немного, можно было б искупаться в освежающей воде без общения с лесными отшельниками. Не пришлось бы Колобка искать. Но когда я познал русскую баню с ее березовыми и пихтовыми вениками, я готов был бабке целую роту Колобков привести в благодарность! Но обо всем по порядку.

Как только старик прикрыл дверь бани, закутанная в белое полотенце Милли уселась на скамеечку, рассматривая деревянные ковши и березовые веники, развешенные на стенах.

— А мы с мамой были в сауне, — похвасталась она, — только там не было веников. Зачем они тут? Чтоб этими паршивыми березами воняло?

Пока она рассуждала о том, как ей надоели одинаковые белоствольные деревья, она не заметила, что Иван сорвал березовый веник со стены и взглядом показал мне на хвойный. Ну, просит, возьму. Дальше я беспрекословно слушался знатока русской бани, Дуракова. Не по-доброму сверкая глазами, похлопывая веником по ладони, Иван направился в сторону девочки.

Я тоже хлопнул распаренным веником по руке. Как ни странно, совершенно не больно, даже приятно. Главное, противного покалывания от крапивы на тыльной стороне ладони как не бывало. И я, повторяя действия товарища, направился к Милли.

— Ч…что вы хотите? — заикаясь, спросила девочка, впечатывая спину в горячую от пара сосновую стенку.

— Ляг на животик, а… — ласково сказал Иван, оскалившись, — … мы тебе русскую баньку покажем…

Испуганная девочка залезла на скамью вместе с ногами и сорвала висящий над ее головой ковш. Не собирается сдаваться без боя, ну и славно. Подеремся!

— А заодно, — коварная улыбка расползлась по лицу Дуракова, — мы тебя выпорем… за все хорошее.

— Не подходить, убью! — взвыла девочка, занеся ковш над головой для удара.

Но Милли случайно наступила на лежавшее на скамейке мыло и полетела на спину. Охнув, я бросил веник и подался вперед, еле успев схватить девочку. Не то б поранилась еще.

Зато теперь она была в нашем с Иваном плену. Ее уложили на скамейку, спустили простыню до ягодиц и принялись колотить вениками. Я закрыл глаза, изучая эмоции девочки. Сомнительным мне кажется это удовольствие хлестать друг друга. Сначала я обнаружил следы боли, да и Милли вопила как резаная, ныла, будто ее убивают, но вскоре, когда ее кожа распарилась, то хлеставшие по бокам прутья превратились в ласкающие нежные ленты.

Когда девочка разомлела, Иван завернул ее в простыню и вышвырнул из бани со словами:

— В речке охладись!

А когда парень захлопнул дверь за девочкой, он обернулся ко мне.

— Твоя очередь!

— А меня… э… за что? — мигом скукожился я, взяв в качестве щита пустую бадью.

— Ой, — стушевался программист, — ты же не знаешь, что такое русская банька. А ты мальчик у нас любознательный…

Он бросил под ноги использованный веник и снял со стены новый, а потом туже завязал полотенце на бедрах, чтобы не свалилось невзначай.

— Давай, на скамью, — пальцем тыкнул мне Дураков.

Какой-то программист смеет приказывать владыке!? Ну, я ему покажу!

— Чего боишься? Не больно! Сначала я тебя, а потом ты меня, договорились?

— А почему не наоборот? — похлопывая веником по ладони, поинтересовался я.

— Нуууу… — ясно, Дуракову нечем крыть.

Так началась наша банная битва. Никто из нас не соглашался лечь на скамью, поэтому мы, словно воины на тренировке, били друг друга вениками и считали, кто сколько ударов пропустил. За последний месяц мы отрабатывали в спортзале спарринг, так что, были друг другу достойными противниками.

Милли, наверняка, сидя на берегу, с удовольствием слушала вопли своих вожатых, которые безжалостно лупили друг друга и орали всякие непотребности. Судя по тому, что баня иногда содрогалась от стука, девочка решила посмотреть на нашу баталию, да мы заперли дверь. Вымотавшись, мы практически без чувств выпали из бани в речку, а потом на четвереньках выползли на залитый солнцем берег. И так лежали и чуть ли не спали под лучами прохладного российского солнца, обдуваемые легким ветерком.

Милли от нечего делать обрывала лепестки ромашки на манер игры 'любит-не любит', только имя объекта ее обожания никто не спрашивал. А мы с Иваном, счастливо глядя друг на друга и держась за руки, елейными голосками причитали:

— Маш-шу бы сюда… — пропел я. — А тебе Ир-ру…

Иван вмиг помрачнел и отвернулся.

— В чем дело, брат? — насупившись, я повернул лицо, чтобы посмотреть ему грустные синие глаза.

— Поругались мы… по телефону.

— Глас Бога до добра не доведет, — фыркнул я, — давай выкладывай, что там у тебя с Ирой.

— А ничего, — сдавленно заявил друг, — не хочу я на ней жениться.

Серьезный звоночек, однако. Не к добру мой друг так резко решил бросить девушку, ради которой месяц назад готов был горы свернуть и пойти за ней на край света, бездумно рискуя жизнью и вызывая на бой могущественных богов. И вдруг все оборвалось.

— Она стала другой, — объяснил Иван, — совсем не ту Иру я любил прежде. А теперешнюю я полюбить не в силах.

Ну да, в этом он прав. Людям свойственно меняться, но настоящая любовь способна понять и принять эти изменения. Да, Ира теперешняя и Ира до путешествия в Кемет — совершенно разные люди. И, что самое главное, она угодила в ситуацию, изменившую ее и ее мысли, не намеренно, а в результате разобралась в своих чувствах, стала сильнее и решительнее. А что же Иван? Он относился к ней словно к вымышленному персонажу и не хотел ее изменений. Он нарисовал Иру для себя в сердце, холил и лелеял этот образ. Но стоило образу этому стать другим, как любящий мужчина, свергнувший горы, дабы спасти любимую, вздумал отвернуться и уйти. Картинка, выходит, не совпадает с реальностью.

— Она стала такой ради тебя, — попытался объяснить я свои мысли. — Вспомни, что она не раз спасла тебя, дурня, от смерти, не позволила душе моей своенравной сестры овладеть ее телом. Помнишь, как вы вместе вышли из этого испытания… победителями? После пережитого вами ты просто обязан на ней жениться.

— Я боюсь, — сознался, наконец, Дураков, так и знал, что он просто великовозрастный трус, коих среди мужчин пруд пруди, — боюсь ее, боюсь однажды не проснуться… если когда-нибудь Меритатон возьмет верх над ней и прикажет убить меня.

Посмотрев на пушистые полупрозрачные облака, я промурлыкал:

— Моя сестра не так ужасна, как вы себе ее представляете. Да, амбициозна и готова пойти на все ради победы. Но с другой стороны это ласковая любящая женщина, преданная и надежная. Считаю, что если ты перестанешь думать о ней как о братоубийце, мысли об уничтожении в скором времени уйдут. И из твоей души, и из глубины ее души.

— Но я любил Иру, а не твою сестру.

У этого Ивана на каждый довод найдется тридцать две причины против. Ну уж нет, пусть Семенова мне не родная сестра, но в глубине ее души поселилась частичка моей родственницы, и я должен помочь ей найти свое счастье с таким прекрасным парнем как Дураков. Пускай он пока полностью оправдывает свою фамилию и не желает принимать очевидного.

— Перед тобой Ира Семенова, — уверенно заявил я, — та, которая полюбила тебя, пошла на жертвы ради тебя, каждую ночь во снах видит тебя и ждет, когда ты, дурень, вернешься из этого долбанного Лесоморья и женишься на ней! И помни, если ты откажешь ей, она уничтожит тебя. Не кинжалом и не ядом. У всех женщин есть куда более мощное оружие — болтливый язык, называется. И самый страшный враг — отнюдь не колдун с изначальной силой, а отвергнутая женщина!

— Неб, прекрати копаться в моей жизни и указывать, я не твой подданный и руки Семеновой я у тебя не просил! Сам разберусь, — он отвернулся и сделал вид, будто задремал.

Что ж, знаем мы таких, среди моей стражи немало было подобных личностей, меняющих женщин каждый месяц. Выбирают, якобы, идеальную невесту, нахваливают, а потом предают и оставляют не у дел, словно использованные вещи. У себя во дворце я эту проблему решил просто: женил троих сердцеедов-игрунчиков на вредных стервозных дурнушках. Остальным не захотелось себе подобных жен, и отношение к невестам в моих войсках стало более достойным. Интересно, как поживали бравые кеметские вояки при моих последователях… но, не время об этом думать, надобно уберечь Ивана от роковой ошибки. Я резко повернул напарника к себе и, одарив его ласковым взглядом, продолжил свой монолог.

— Дорогой мой, женись на ней, дружеский совет. И не в сплетнях дело, не в злых языках и обиде смертной. Настоящий мужчина всегда был товаром редким и ценным. Ты проявил себя таковым, когда вытащил Иру из Кемета, и ее чувства к тебе окрепли. Ей пришлось пойти на жертвы и измениться.

— Неб, кончай бузить! — ныл Дураков.

И не подумаю!

— Так вот, вы теперь единое целое. Она за тебя, а ты — за нее. Ты можешь уйти, и я тебя не держу. Ступай, брось девушку, которую в глубине души любишь. Спустя лет двадцать и она забудет тебя, выйдет замуж за нелюбимого человека и назовет своего сына твоим именем. Знакомая ситуация, да. Ты только подумай о своем счастье! Ты не сможешь полюбить другую женщину — это раз. Ты волей-неволей начнешь сравнивать и находить Иру лучше твоих новых партнерш. Ты сделаешь несчастными еще как минимум двух женщин — это мой второй довод. А третий — среди женского племени столько навязчивых особ, готовых женить на себе любого, кто, как им померещилось, посмотрел в их сторону. И знаешь, зачем?

— Чтобы курсовую написал или для диплома программу отладил, — пробухтел собеседник.

— Верно! Ради собственной выгоды! А Ира тебя полюбила не из-за помощи, так? Ей не хотелось сесть тебе на шею, свесить ножки и наслаждаться красивой жизнью! А сейчас, обретя способности моей сестры, она пришла не куда-то, а в отдел, чтобы помочь тебе, дурню, с работой… Понимаешь…

Иван не ответил мне. Но я сказал все, что думал о нем и его отношениях с девушкой. Я, действительно, ему просто друг, он мне не подданный, я не могу насильно женить его на Семеновой. Решение должен принять сам Дураков. Но по его душе я прошелся очень хорошо. И если после этого он, не дрогнув, заявит Ире о расставании, можно считать, мой дар убеждения ни на что не годен.

Я чуть не продрог, пока втолковывал Ивану мудрость о совместной жизни. Но понял, как я замерз, только когда из-за развешенной на веревке одежды гостей, выглянул старик.

— Отдохнули?

Честно говоря, спать хотелось очень сильно. Поднявшись на локтях, я оглянулся в сторону деда. То же сделал и Иван, а Милли, кормившая уток на берегу реки, тут же кинулась к дому.

— Ну, типа да! — тихо сказал Дураков, грузно поднимаясь на ноги.

Верно, мысли у него сейчас трудились словно рабы на каменоломнях, благодаря мне.

— Вот и отлично! Теперь займемся ужином! — старичок уселся рядом с нами на скамейке. — Понимаете ли, у нас с бабкой тут проблема одна с пищей… Посадил я репку…

— И выросла она большая-пребольшая? — закончил за старика программист, показав руками гипотетический размер овоща.

Дед несказанно обрадовался проницательности гостя:

— Именно! Даже габариты угадал!

Милли, сморщившись и представляя остренький вкус репки, молча сидела и слушала, хотя вопрос: 'А откуда Ваня это знает? — крутился у нее на языке. Смышленая девочка уже поняла, чем мы будем крыть: 'Сказки читать надо, там все написано'. Как ни крути, а народные байки — инструкция по выживанию в Лесоморье. Янсен раз за разом именно в этом и убеждалась.

Когда мы облачились в немного подсохшие после стирки штаны и сапоги, дед проводил нас на делянки. Любопытная Милли в мокром сарафане бежала следом, а за ней шла бабка с двумя лопатами, ибо больше садового инвентаря у стариков не имелось.

— Вот! — показал дед на росший посередине огорода овощ.

Лицо Ивана при виде этого вытянулось от удивления. В его мыслях я с легкостью прочитал о том, как трехлетним мальчиком сидел он на коленях любимой матушки, а та листала ему большую книгу с яркими картинками. Рисунок четко запечатлелся в воспоминаниях друга: репка в метр диаметром, щупленький бородатый старичок, прямо копия того, что сейчас расхаживает вокруг овоща с лейкой, сгорбленная бабка, только без лопат, внучка, отдаленно напоминающая Милли, и целый зоопарк — собака, кошка и мышка. Тогда Ваня Дураков еще не знал замечательной науки вроде физики, и несказанно радовался маминому радостному восклицанию: 'Вытянули репку'! Теперь же перед повзрослевшим на двадцать лет парнем стояла реальная задача.

— Пестицидами баловались, старики? — сморщившись, поинтересовался Иван.

— Нет, что ты, добр молодец, — развел дед руками, — я только каждое утро выходил к репке и говорил: 'Расти, моя дорогая, большая!

— Вот и накаркали, — буркнул под нос программист.

Он несколько раз обошел вокруг политой репки и решил действовать по сказочному плану: раз в книжке вытянули, значит и с лесоморской репкой получится! Первым за ботву по приказу Ивана взялся дед, ему за талию — бабка, Дураков назвался внучкой, а нам с Милли отвел роли собачки и кошки. Я уступил девочке роль собаки, желая хоть недолго побыть на месте священного животного моей родины.

— Ну, а Царевна-лягушка будет мышкой, — улыбнулся программист, глядя на сумочку Янсен.

Девочка тут же достала мою сестру и посадила ее на плечо. Старики недолго возмущались насчет того, что их заставляют заниматься тяжелой работой, но Иван их быстро утихомирил безапелляционным доводом: 'Так в сказке сказано!

Делать было нечего. Плюнув на ладони, дед схватился за ботву и дернул ее на себя. Репка сидела в земле, как вкопанная и даже не покачнулась. Три взрослых мужчины, женщина и девочка изо всех сил тянули непослушный корнеплод, но лишь тратили силы.

— Вы… сколько… лет… это… растили? — вытерев пот со лба, любопытствовал у деда Иван.

— С весны… касатик… аккурат завтра четыре месяца настанет.

Да, глупый вопрос задал программист: следовало учесть, что Лесоморье — русские земли, а репа — растение-однолетник. Немного отдохнув, бравая команда продолжила вытягивание многострадальной репищи, пока не произошло неизбежное. Сказка — ложь, но законы физики в ней прекрасно справляются со своей работой. Гигантские листы треснули, и ботва отвалилась от корнеплода.

Лягушка, громко квакнув, отскочила в сторону, чтобы ее не припечатала своей филейной частью споткнувшаяся Милли, Иван совершил мягкую посадку мне на ребра, а старики, охая и ухая, тяжелыми мешками рухнули на колени перед репой.

— Выкапывать будем! — тоном, не требующим возражений, поднимаясь, заявил Иван.

Он взял лопаты, что валялись неподалеку, и протянул одну мне. Тяжело дыша, положив руку на грудь, я еще некоторое время лежал на земле. А потом встал и, насупившись, посмотрел на напарника таким взглядом, что Дураков понял — ошибся с просьбой.

— Ты когда-нибудь видел фараона с лопатой? — мрачно вопросил я.

— Вот сейчас и увижу, — хохотнув, программист одарил меня горящим взглядом и всучил орудие труда.

— Милли, а Милли, — ехидно посмотрел я на сидевшую неподалеку девочку.

Она гладила лягушку по спинке и не хотела даже мизинцем пошевелить.

— Чего? — лениво поинтересовалась она.

— Копать будешь!

— Нет, — она зевнула.

— Не то крокодилам скормлю, — я скорчил такую зверскую физиономию, что девочке стало не по себе.

Милли покорно взяла тяжелую лопату и пошла к Ивану, что уже рыхлил грунт в окрестностях репки.

Дед и бабка, довольные, что гости не собираются бросить их корнеплод с оборванной ботвой, уселись на бревнышко под стеной дома и с любопытством наблюдали за деловитым мной. Я расхаживал вокруг грядки и выдавал короткие, но дельные указания по работе. Иван да Милли, выполняли все беспрекословно и быстро. Вскоре вокруг репки образовалась траншея шириной с половину локтя, и не составило особого труда раскачать корнеплод.

Но я не собирался марать руки и лишь показывал другу-блондину, куда наклонить гигантский овощ, и где еще копнуть.

— Такому бы царем быть, — мечтательно протянула бабка, — куда толковее нашего Гороха.

Мои уши, а заодно и рога навострились. Резко обернувшись, я махнул рукой:

— Знали бы вы, хозяюшка, какая это дурацкая работа быть царем. Репу выкапывать куда проще.

— Конечно, — фыркнула Милли, утирая потный лоб грязной от земли рукой, — ходить и указывать все молодцы!

— Крокодилам скормлю! — рявкнул я, и девочка тут же схватилась за лопату и продолжила подкоп под репку с двойной скоростью.

Указывать тоже уметь надо. Помнится, пришлось в храме Амона порядок наводить, когда жрецы устроили заговор против Эйе и чуть не заманили советника в коварную ловушку. Правильно высказанные требования и верные инструкции дать куда сложнее, чем работать руками, выкапывая хоть репку, хоть самоцветы для ожерелья, хоть барельеф для гробницы.

Не прошло и полчаса, как Иван и Милли, уставшие, но счастливые, выкатили гигантский овощ к дверям стариковской хижины, а я гордо уселся на него. Без моей скромной помощи они бы еще месяц вытаскивали многострадальную репку-великана. Бабка с дедом не могли нарадоваться полученному урожаю, а двое работников бросились к речке охладиться. И никому не было дела до того, что грядка, вытоптанная и перекопанная, несколько лет не сможет принести хозяевам урожая.

У несчастных стариков в погребе для добрых гостей нашлось немало еды: картошечка, морковка и даже немного медовухи, которую, естественно, для Милли заменили вкусным чаем с малиной. Да и я, испив один глоток скривился, припоминая одну пьянку в компании с Иваном, и тоже попросил чая с вареньем. Славный это напиток, завариваемый из листьев, что привозят из далекой Индии. У нас только зерна из Пунта варили, их в здешних краях кофеем кличут.

Когда бабка наложила мне двойную порцию рагу, девочка возмутилась:

— Мы работали, а он ест?!

— Он начальник, ему больше надо, — протянул старик.

— Вот еще, — обиделась девочка, — начальник, языком чесал, а мы вкалывали. Видите ли, он лопаты в жизни не держал! Фараон, блин, без трона! Только крокодилами пугать и умеет! А мне не страшно!

Дед усмехнулся:

— Языком ты чешешь хорошо, милочка, а вот расческой орудовать…

Милли фыркнула в ответ и выбежала с редким гребнем, что дала ей старушка, на порог. Авось да научится, наконец, косы заплетать.

— Без хорошего начальника работа не спорится! — бросила ей вслед хозяйка и наложила Ивану вторую порцию рагу.

Долго пировать с нежданными гостями дед с бабкой не стали, очень они волновались за своего единственного и неповторимого Колобка. Поэтому, как только отстиранное добро подсохло, старики принялись собирать нас в дорогу.

— Будет сделано в лучшем виде! — махнул ей вслед Иван.

— Апчхи! — отозвался я громким чихом.

Непорядок. Похоже, простыл.

— Так, — рассуждал Иван, когда мы, распрощавшись с бабкой и дедкой, опять пошли через самую чащу, — если медведь, который на нас напал, был зол на весь мир из-за того, что от него ушел Колобок, то значит, разыскиваемый объект сейчас катится напрямую к лисьему воротнику для моей Иришки.

— Значит-таки? — просиял я…

Подействовала моя пламенная речь! Однако не стоило радоваться победе, так как следующей фразой Дуракова было:

— Это я образно! — а потом он и вовсе принялся вспоминать народную молву о Колобке — от дедушки ушел, от бабушки, далее от зайца и от волка и только после — от медведя. А лиса-хитрюга скушала многострадальную выпечку старика и старухи.

— Вот такая сказка! — подытожил Иван, перешагивая очередной муравейник. — А теперь предлагаю подумать, где может обитать лиса?

— В зоопарке, — сразу догадалась Милли.

Точный, но совершенно бесполезный ответ. Так что нам оставался единственный возможный выход: положиться на интуицию.

Спустя примерно час, до наших ушей начала долетать задорная музыка, а сквозь деревья стал пробираться запах вкуснятины. Несмотря на сытный ужин у стариков, перекусить вкусным пирогом с рыбкой или кулебякой с мясом было б не лишним! Недолго раздумывая, мы направили стопы к источнику звука, и в весьма скором времени вышли на огромную поляну у подножья высокой горы.

О, то была не простая поросшая травой или лесом горка, перед нами возвышался громадный скалистый гребень, издали похожий на взъерошенную чешую змея. Словно каменным изваянием застыл гигантский монстр, обхватив необъятным телом гору и уснув на ее вершине навеки. Ужасающая красота! Вечернее солнце уже успело спрятаться за гребень каменного дракона, и теперь прощально сверкало нам последними ярко-оранжевыми лучиками. А чуть ниже сверкала разноцветная вывеска: Ночной клуб 'У Горыныча'.

— Зуб даю, лисичка наша там! — потирая руки, пропел Иван.

Предполагаю, почему он сделал такой вывод. Ночной клуб — это, скорее всего, заведение вроде 'Веселой Коши' в Уасете. Если вспомнить, какой контингент посещал 'Кошь', то хитрюга бы отлично вписалась в обстановку.

По трем узким тропкам, сквозь заросли ведущим к клубу, собирались разные животные, странные лесные существа, зеленокожие стройные красавицы в полупрозрачных голубых платьях, старички ростом до колена обычному человеку, и даже на своей ступе пролетела над нами старая знакомая, баба Яга. Только на этот раз колдунья была не в джинсах и смешной маечке. На плечи она накинула многослойный черный плащ, разорванный чуть ли не в лохмотья, а из-под него виднелся расшитый роскошным бисером красный сарафан. Зато головной убор, черную бандану с черепом на лбу, старушка, явно подобрала по моде внешнего мира.

Долгий час мы пробирались вслед за остальными посетителями, запыхались так, будто целый день гребли против течения. Настолько тяжелым оказался крутой подъем в гору. Со стороны смотришь: вихляет себе черной летночкой узкая тропинка, бежать по ней, словно по равнине. А глянешь вниз, диву даешься, когда видишь верхушки сосен и покрывшуюся тьмой в свете наступающей ночи полянку. Отдышавшись, мы подошли ко входу в заведение, где, дымя как выхлопная труба, курила баба Яга. Выплюнув зажженную сигарету в ближайший куст, она вошла в казино, не обращая ни на кого внимания.

— Намечается крупная тусовка, — протянул Иван, — и на ней мы сможем узнать много интересно…

Он не договорил, потому что увидел на входе в клуб большой плакат, с которого на нас смотрел… я в профиль и в анфас. Художник, скажу сразу, попался кошмарный. Поэтому мое лицо получилось не очень-то и узнаваемым. Передали только основные черты: длинную челку, изгиб бровей, утонченный нос, цвет глаз и ко всему прочему пририсовали ехидную улыбочку. Так что я на этом плакате словно говорил, в душе посмеиваясь: 'Не поймаете, даже не пытайтесь!

Этим лангсуяр объявила охоту. Что ж, память у нее хорошая, коли портрет у кого-то заказала, а под изображением попросила написать: 'Разыскивается опасный колдун, затевающий в Лесоморье ритуал, для которого ему нужна смерть Кощея либо его наследницы. Взять живым и доставить непосредственно во дворец к Бессмертному. Имя и возраст неизвестны'. За мою буйную голову предлагали достаточно щедрое вознаграждение в две сотни золотых монет. Льстит! У меня, правда, в Кемете драгоценностей побольше было, но всяко, дорог я вполне.

— Прекрасно! — почесав в затылке, заключил Иван. — Она ушла от тебя, а теперь… пытается повесить свои преступления.

— Оправдывает себя, — добавила к его суждениям Милли.

Вполне неплохой ход: прикрыть действиями некого колдуна свои преступления. Девица умна. Однако… стоило всмотреться в портрет, кажущийся зловещим при свете зеленых огней на вывеске ночного клуба. Я там изображен без рогов. Это значит одно — тот, кто описывал меня художнику, не знал о превращении в козла и обратно, не ведал о подлой ловушке Яги.

Выслушав мои доводы, Дураков тут же заключил:

— Сбежала девка малазийская и решила избавить себя от преследования. Плюс ко всему, она неплохо подстраховалась. Свалит на тебя все грехи, а потом заявит, что ты смылся в другой мир и ищи тебя, свищи. Ну, и золотишко при себе оставит. Ей ж не известно, что ты следом сунулся.

— Неплохо придумано! Какая интриганка пропадает, — похвалил своего врага я.

Мы бы еще долго рассуждали о зловещей красоте портрета. Возможно, я бы захотел снять его и увезти домой на долгую память о приключении в мире сказок. Но вдруг что-то сбило Ивана с ног. Парень грохнулся, больно ударившись затылком о землю.

— Колобок! — я ткнул пальцем в укатывающийся в сторону казино круглый объект.

Первый раз вижу, чтобы булка катилась сама! В гору!

Иван среагировал мгновенно. Он вскочил, достал из-за пазухи чертеж, и, хихикая, принялся сравнивать габариты.

— Ты что, дурень? — я прервал его бессмысленное занятие, хотя и понимал, что друг решил посмеяться над творением стариков. — Миллиметры потом выверять будешь.

— Да я смотрю, дед-то на чертеже глазки и ротик нарисовать забыл, — глумливо заявил напарник. — Ладно, шутки в сторону, взять Колобка и доставить по адресу!

И мы с Милагрес бросились, сбивая всех на своем пути, следом за шустрой булкой.

Внутри ночной клуб напоминал самое обыкновенное увеселительное заведение. Правда, в отличие от 'Веселой Коши', тут под потолком были развешены разноцветные светильники, и музыкальные инструменты у менестрелей отличались. Вдоль одной из стен стояли яркие ящики с черными ручками, за каждым из них сидело по худому костлявому существу с изящными козлиными рогами. Виляя длинными хвостами с кисточками на кончике, нечисть то и дело дергала ящики за ручки, а потом ждала чего-то. Изредка эти странные аппараты выплевывали черненьким рогатикам монеты, что несказанно радовало существ.

— Черти с игровыми автоматами расстаться не могут, — махнул рукой в сторону рогатиков Иван.

По залу ходили бледнолицые девушки в изящных синих сарафанах и такие же как и они, худые, со скучными выражениями на лицах, молодые люди в белых рубахах без вышивок. В их глазах не читалось ни одной эмоции, словно смотрели они сквозь посетителей и выполняли исключительно данные им указания.

— Упыри, — прокомментировал Дураков и постарался как можно быстрее пройти мимо направляющейся в нашу сторону девушки и не попасть в поле зрения нежити.

На освещенной желтыми и красными прожекторами сцене плясали две, как я понял по чешуйчатым рукам и синеватой коже, русалки в юбочках из папоротников и лифах из кувшинок, а вокруг микрофона, извивался змеей большой заяц с небывалой для Руси черно-коричневой шерстью. И напевал он знакомый московский мотив: 'Я шоколядный заяц, я лясковый мерзаяц, я сладкий на все сто! О, о, о!

Красивые ритмичные движения русалок завораживали, и, глянув одной из них в глаза, я с трудом смог посмотреть куда-либо, только не на гибкое тело девушки.

— Не смотри им в глаза, Неб, — шепнул Иван, — не то она обернется твоей любимой, зачарует и в омут утащит! Утопит, то бишь!

Я тут же живо представил, как вульгарно одетая девица превращается в мою милую Маш-шу. И мне это, надо сказать, понравилось. Мне так хотелось не просто увидеть невесту и обнять ее. Я живо представил, как беру ее на руки и уношу со сцены. Куда — придумаем, решим по обстоятельствам, особенно, когда впереди целая ночь. Пускай даже такая короткая как тут, в России. Но сразу же другая, страшная мысль, пресекла все мечтания: это получится не настоящая Маш-шу! Я буду ласкать другую, целоваться с ней до самого рассвета, пока золотые лучи бога солнца не прояснят мой разум, и я не увижу, какую страшную ошибку совершил! Бедная девушка себе места не находит в Москве, а я заглядываюсь на упругие груди русалок, и то, благодаря их магии. Если б не колдовство, я бы на эту синекожую уродину и не посмотрел бы.

Я пришел в себя, когда Иван отволок меня достаточно далеко от сцены. Иллюзия развеялась, однако я чувствовал желания собственного тела и с трудом сдерживал их. Будь проклята магия этих водных дев!

— Так, где Милли? — буркнул Иван.

Он-то знал, чем чревато заглядываться на русалок, заявил, будто читал об этом в руководствах молодого агента ОСЯ. Правда, мне почему-то сдается, что попался он пару раз в зачарованные сети синекожих дев. Так. Янсен. И, правда, где она? Пока я оглядывался по сторонам, стараясь избегать сцены, лишь бы не пересечься с изумрудными глазами танцовщицы, Дураков справился с задачей и приволок девочку. Оказывается, она собиралась выскочить к микрофону и подпевать коричневому зайчику.

— Это моя любимая песня! — вопила девочка на весь клуб.

Но вопли ее тонули в ритмичной громкой музыке. Нет, не лесоморской народной. Я узнавал московские мелодии, слышанные мной через вещательные коробочки в доме у Юли, в магазинах торговцев большого города.

Давешний медведь, покрытый не одним десятком пластырей, подпирал толстую колонну в углу, неподалеку от сцены. Вот этот персонаж меня очень заинтересовал. Он участвовал в нападении на нас. Поэтому следовало разузнать, кто подослал животное с заданием: лангсуяр ли, развесившая ориентировку, иль кто-то еще.

Косолапый прикладывал к левому глазу тампон с чудодейственными травами и жаловался невысокому старичку с волосами из березовых веток, мол, обманули его пришельцы.

— Так вот кто заказчик, — шепнул мне на ухо Иван Дураков. — Леший! Фигня, значит.

Рядом с лесным стариком стоял маленький чумазый человечек в красной рубашке на желтом пояске и все время оглядывался.

Иван предложил побыстрее скрыться с глаз этой компании. Но толпа, рвущаяся к сцене отблагодарить исполнителя, потащила за собой и моего напарника. А пока женская часть публики кидала шоколадному зайцу цветы, на сцену вышла на двух задних лапах настоящая лиса. Она, облаченная в длинный красный сарафан наподобие того, что был у Милли, взяла микрофон и ласковым напевным голосом объявила:

— Уважаемые дамы и господа, мы сегодня собрались тут, чтобы отпраздновать юбилей любимого всеми Змея Горыныча.

Дальше можно было уши затыкать, потому что лесоморская нечисть принялась скандировать, свистеть и вопить.

— Поприветствуем нашего юбиляра! — объявила рыжая, и заиграла торжественная музыка.

Черти отвлеклись от автоматов, упыри, разносящие присутствующим коктейли, застыли безмолвными статуями, а стоящие на сцене русалки аплодировали, заражая этим публику. И лишь мы с Иваном да Милли выделялись из всей толпы. Открыв рты, мы внимательно наблюдали за происходящим. Однако Змей так и не вышел.

— Где же виновник торжества? — искренне удивилась лиса, оборачиваясь к кулисам.

Но оттуда выглядывало несколько коротышек вроде того, что сопровождал Лешего, и удивленно пожимали плечами.

— Что-то здесь нечисто… — шепнул Иван, — собралось столько гостей, а именинника нет. Похитили?

— Похоже на то, — кивнул ему в ответ я. — Только не надо сваливать на лангсуяр. Змей явно не тянет на наследницу Кощея.

Дуракову понравилась моя шутка, и он улыбнулся в ответ. Милли все пыталась подпрыгнуть, чтобы расслышать, то ли о чем мы болтаем, то ли разглядеть происходящее на сцене. Она на голову ниже меня. И если мне со своими метром шестьюдесятью совсем ничего не видно из-за затылков, то что говорить о девочке.

— Так, — хлопнула в ладоши лиса, — с кем не бывает. Устроим конкурс народной песни. Быть может, своим пением мы разбудим нашего именинника.

— Ха! — с облегчением вздохнул Иван. — Праздник по сценарию! Пытаются развеселить публику! И все дела!

Хотелось бы верить. Не то ингредиентом в мази против рогов меньше.

Первым на сцену поучаствовать выкатился небезызвестный Колобок. Он прыгнул на колени сидевшей за стеклянным столиком лисы и запел свою любимую: 'Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел…

— Замечательная песня, — похвалила его ведущая, — но смотрелось бы куда эффектнее, если бы ты сел мне на нос, и исполнил ее повторно. А я подержу микрофон!

Эти слова лисы послужили командой для Ивана, и он, расталкивая локтями увлеченную публику, пробрался под самую сцену. Лиса стояла посередине, а кондитерское творение стариков-отшельников ловко прыгнуло ей на кончик носа и начало напевать единственный известный ему мотив. Ведущая медленно открыла рот.

Колобок умело поворачивался на черном носу хитрюги и не заметил, как соскользнул и полетел прямо в широкую пасть лисицы.

Однако она осталась без ужина, потому что вдруг на сцену выскочил мой напарник и, словно опытный игрок в мяч, поймал Колобка чуть ли не в самой пасти животного.

Обозленная лиса, стиснув зубы, с ненавистью посмотрела на парня в белой рубахе с красной вышивкой, сидевшего на сцене в двух метрах от нее и прижимавшего к груди запеченный шар.

— У вас что, денег нету, коли за черствым хлебом гоняетесь? — сощурившись, поинтересовался Иван.

И тут на сцену вышел старый знакомый, медведь, и Дураков, заметив его, вытащил из кармана карточку. При ярких светильниках красивыми цветами отливала печать на левом плече его портрета.

— Отдел странных явлений, Москва, командированный в Лесоморье Иван Дураков, — на полном серьезе заявил программист, пряча удостоверение обратно. — Мое задание — привезти Колобка в наш мир. Так что…

Но хищные звери наотрез отказались слушать московского агента. Рыча и скрипя зубами, лиса с медведем наступали на него.

— А поиграем в пионербол, — сходу придумал программист, и кинул не успевшего отойти от шока Колобка в толпу.

Разъяренные медведь с лисой бросились разгонять гостей, чтобы найти запеченный шар. Но Колобок попадал от одних рук в другие, и хищники не успевали уследить за траекторией его полета.

Пока толпа увлекалась сомнительной игрой, перепуганный до полусмерти Колобок успел откатиться в дальний угол и спрятаться за портьерой. Так что забава в публике продолжалась уже без его участия. Кидались шариками, которые кто-то догадался отвязать от сцены, булками со стола и даже чертями. Последние, визжа, с превеликим удовольствием летали над толпой. А Иван тем временем пробирался через развлекающуюся нечисть в поисках дитятка лесных стариков.

Милли под шумок пробралась-таки на сцену. Сбылась мечта швейцарской девочки. Она беспрепятственно взяла со стеклянного стола микрофон и звонким голосом объявила:

— Самая модная песня!

Шум в зале тут же стих. Все услышали незваного гостя и насторожились. Медведь с лисой, все еще злые и голодные (не судьба, что ли, пирожным отужинать?!) пробрались в первый ряд и, открыв рот, уставились на незнакомку.

— Heavy clouds no rain… — запела она хорошо поставленным голосом.

И сразу же публика потеряла к ней всякий интерес…

— Never, never let you go! — вопила Милли, но все зевали от тоски.

Хоть нам с Иваном из рояля на сцене вылезай и танцуй партию маленьких лебедей: именно такую сценку под эту песню поставили вожатые первого отряда в 'Березке'. Да нет такого инструмента в Лесоморье.

Ситуацию, как ни странно, спасла баба Яга. Она вышла на сцену вместе с известным нам по лагерным мероприятиям замшелым баяном. Как дарительница вытащила инструмент из 'Березки', оставалось пока тайной за семью замками. Представляю, сколько шума учинил Кощеенко, обнаружив пропажу пусть грязного, замшелого, но баяна.

Яга нажала пару аккордов, и девочка, сказав: 'Тьфу' после первого припева песни Димы Билана, затянула:

— Эх, калинка, калинка, калинка моя! В саду ягода малинка…

После нескольких фольклорных песен публика готова была назвать Милагрес чуть ли не народной артисткой Лесоморья. А пока она радовала нечисть звонким голосом, не понимая, правда, откуда ей известно столько допотопных песен, мы с Иваном отыскали-таки запуганного Колобка, провели с ним разъяснительную работу и попытались засунуть в котомку, чтобы к утру доставить законным родителям. Однако запеченный шар наотрез отказался возвращаться в дремучий лес к нищим предкам, заявив, что его, дескать, слепили после того, как погибла их внучка, и он для них вроде утешения на старости лет. Обстоятельств смерти единственной наследницы Колобок не знал и придумывать их не желал. Вроде бы произошло это около месяца-другого назад. Ни один из уговоров не помог. В результате песня круглоголового пополнилась на две новых строчки: 'от лисицы ушел, от агентов ушел, и ото всех нахрен уйду…

— Эх, короткая у тебя память, Колобок, — вздохнул Иван, отпуская его вниз по склону в темные пихтовые заросли, — мы тебя спасли, а ты… сам, поешь, ушел. Да и жизнь твоя не длиннее. Срок годности хлебобулочных изделий — пять суток.

Но бабкина выпечка уже не слушала спасителя и катилась прочь от ночного клуба, собирать новые куплеты для своего лесоморского хита. Того и гляди, через год на дне рождения Змея выступит плесневый сухарь с песней: 'Ото всех ушел! куплетов, этак, в триста. Честь нам с Иваном, стоим в списке колобка на почетном пятом месте!

— Ладно, — я хлопнул программиста по плечу, — предлагаю написать его родителям грамотку: 'Мама и папа, не скучайте, менестрелем жить лучше, чем отшельником в лесу! И после этого наша совесть будет чиста, от лисы мы его спасли, и что мать ждет — сказали.

— И то верно, — согласился Иван. — Но стариков жалко. Внучка сгинула, а теперь и эта черствая краюшка укатилась…

Однако он достал из кармана лист чистой лесоморской бумаги и написал от лица Колобка длинное послание его родителям. Парень с тоской смотрел на получившийся текст и припоминал, как сам в семнадцать лет чуть ли не со слезами упрашивал маму отпустить его на учебу в Москву. Ничем он не лучше бабкиной выпечки: от родителей уехал, сестру следом позвал… а потом еще устроился работать в отдел, откуда не увольняются и на пенсию не уходят до самой смерти. Написав в послании старикам все собственные переживания, Иван закончил письмо. Он сложил его треугольничком и, оставив меня подождать у входа в клуб, отправился внутрь искать того, кто мог бы передать послание.

Правда, прежде чем уйти, парень заметил:

— Знаешь, дружище, не нравится мне это место и их праздник. Горыныча нет. У меня такое чувство, что это не сценарий, а его кто-то похитил.

— Не кто-то, а Кощей, — пожал плечами я. — Вместе с лангсуяр.

— Не исключено, но зачем? — нахмурился Иван. — Не вижу мотива. Выкуп — кому? Убийство — для чего? Не проведал же Кощей, что моему напарнику захотелось избавиться от рожек? Но какое дело Бессмертному до тебя. А лангсуяр ты нужен мертвым в любом случае: хоть с рогами, хоть без них!

Я пожал плечами. Не нравилось мне происходящее. Но объяснений пока не находил. Лесоморский детектив вовлекал нас в непроходимые чащи, и куда мы выйдем из них, одному Бессмертному и известно.

Иван скрылся в клубе в поисках спутницы, а я сидел на пороге, глядя на бриллианты звезд и пытаясь собрать воедино все имеющиеся у нас факты. Несомненно радовало, что следы вампирши не уходили на мою родину. Жаль, конечно, что боги отказались помочь справиться с проблемой, но и я очень сильно обнаглел, прося их об одолжении в столь мелком для них деле. Итак… Кощей привозит из южных стран молодую невесту-кровопийцу, разводится с Ягой и женится на Любаве. Далее оказывается, что оная женщина охотна до девичьей крови, муж находит ей довольно неплохую кормушку. Однако мы с Иваном перекрываем ее. Это с одной стороны. С другой, вампирша ищет последнюю из рода Кощея, чтобы испить ее крови и стать бессмертной. Поняв, что я — препятствие на ее пути, Любава решает повесить на меня убийство девочки. Вроде бы так. Но отсюда никак не следует прямого указания — где искать врага. Притаилась, малазийская хитрюга. Знать бы имя художника, изобразившего меня, была б хоть какая-то зацепка, апчхи. Я сорвал плакат с двери и, сложив его в несколько раз, спрятал в кармане. Еще пригодится.

Нос становится тяжелым, в горле першит: точно, простыл. Прочихавшись и прокашлявшись, я решил прогуляться вокруг клуба.

А вот и еще одна странность — пропал змей-именинник. Если его исчезновение связано с делом лангсуяр, возникает закономерный вопрос: для чего вампиру понадобилось трехглавое чудовище, промышляющее на похищении невест и организации подвигов для местных царевичей и княжичей. Как говорит Иван, обычай тут такой в Лесоморье — если жених не отвоюет суженую у трехголового змея, не видать ему свадьбы. С трудом поверю, что лангсуяр вздумала организовать собственное похищение для Кощея. Геройскую удаль старик Бессмертный показал лет сто назад. А коли б понадобилось натравить змея на Милли, то давно бы Любава эту затею реализовала…

Из задней двери вышли Яга с помянутой только что девочкой. Бабка посадила ее на пень и поставила перед Янсен замшелый баян.

— Вот, — шепнула старуха, — мой привет касатикам, и пусть они больше мои артефакты не бросают без присмотра.

Только волшебного музыкального инструмента нам в путешествии и не хватало! Я попытался скрыться из поля зрения черных глаз Яги, но не успел, и она поманила меня к себе.

— Знаете, в чем секрет баяна? — лукаво глянув на меня, поинтересовалась она, и, не дождавшись ответа, продолжила. — Мох на нем волшебный. Он заставляет исполнителя играть фольклорные песни народа, которым он рожден. То же действует и на певца. Поэтому ваша Мила, — бабка презрительно посмотрела на швейцарскую девочку, — которая лишь своих 'Невалет-ю-гоу' знает, и начала запевать 'Сени', 'Калинку' и все остальные замечательные песни. Она-то их не знала, но дух ее народа благодаря магии моего баяна, вкладывает в уста забывшей свои корни то, что было ценно ее предкам.

Милли зевнула, а я улыбнулся, услышав объяснения Яги, потому что припомнил, какие песни сорвались с языка, когда я попал в поле действия чудо-инструмента.

— Теперь я на вас с Иваном его заколдовала, — похлопала баян по мехам старуха, — так как это ваше оружие. Когда вы приметесь играть на нем, он исполнит фольклорные песни для слушателей.

— Постойте, почтенная! — я отстранился, когда увидел, что Яга пытается мне всучить во второй раз ценный артефакт. — Нам не нужна эта тяжесть!

— А книжку мою воровать не тяжело было? — ехидно подколола бабка.

— Какую еще книжку? — насупился я.

Не припомню, чтобы у нас в поклаже появилось хоть какое-то издание. Я не брал, Иван — тоже, иначе бы читал всю дорогу, как он обычно делает, путешествуя в чреве синего московского дракона. Получается, если кто и брал книгу, так это Милли. Точно, поймав на себе мой грозный взгляд, девочка потупилась.

— Да ладно, — отмахнулась Яга, — берите, коли хотите, я все равно в вашей математике ничего не понимаю. Но книга в обмен на баян. Еще пожалеете, что не забрали.

— Больно надо, — хмыкнул я, отвернувшись. — Я на нем наигрался вдоволь. И песни своей родины даже исполнил.

— Пригодился б, не спорь! — зашипела старушка.

Ей, конечно, лучше знать Лесоморье. Ей прекрасно известно, в каком уголке таится та самая опасность, из-за которой нам столь настойчиво предлагается замшелый баян. Но как я представлю, что эту тяжелую штуковину придется тащить через весь лес на собственном горбу, такая тоска набегает.

Краем глаза я вдруг увидел двух русалочек, что вышли из казино и направились к тропинке. 'Волос русалки', вот что больше всего интересовало меня на данный момент. Мелочь, а достать необходимо. Легче всего найти гребень. Но откуда мне знать, чьи волоски остались между его зубьями: русалки или обычной девушки.

Девицы, отличающиеся от людей только чешуей на руках, стояли чуть поодаль от клуба и увлеченно болтали. Я тихо, словно кошка подошел к ним и стоял довольно на большом расстоянии, чтобы не чувствовать их приворотной магии, но слышать в деталях их разговор. Болтали русалки о своем, о женском: у кого прическа красивее, а у кого ресницы длиннее. Жаль, что силой мысли я не способен отрезать локон одной из них.

Сняв с пояса кинжал, я по обыкновению проверил его остроту. Проскользнуть мимо, взмахнуть в непосредственной близости от кудрей одной из девушек, и дело в шляпе. Яга и Милли поняли, почему я бросил беседу с ними и, перешептываясь, тыкали в мою сторону. Спорят, небось, получится ли у меня.

Я не заметил, как Яга оказалась у меня за спиной.

— Волос русалки достать непросто, — прошептала она, — и ты не получишь его таким маневром. Дело не в предмете. Зри в суть, шемаханский колдун.

Я насупился. Старуха говорила загадками, почти как боги. Оно и понятно, страж мира не способен иначе формулировать свои мысли. А я… раз обрел лишние части тела, надо от них избавляться, пока не предстал перед Маш-шу во всей красе с буквально выставленными рогами.

Не время думать о загадках какой-то старухи. Я побежал за высокой девицей с фиолетовыми волосами, которая в компании со своей изумрудоволосой подружкой принялась спускаться с горы. Судя по карте, русалки обитали в Лихом озере, в самом сердце мира. Значит, туда они и направлялись. Но я не собирался следовать за провожатыми десяток километров. Подкрадусь поближе и добуду локон, что бы там ни говорила Яга. Я нарушу все сложившиеся каноны при обретении необходимого.

'Если мне удастся обстричь одну из них, не придется потом специально идти к Лихому озеру! — не вылетало из головы, когда я подкрался к стоявшим на опушке и любующимся на луну девушкам.

Беседы о косметике и самцах сменились активным обсуждением похищения Чуда-Юда. Значит, вот как еще зовут Горыныча в этих краях. Бесшумно, словно первобытный охотник, я материализовался за спинами бодро шагающих по лесной тропке русалок. Стараясь не шуршать одеждой, я достал кинжал и взмахнул им в непосредственной близости от роскошной шевелюры зеленоволосой красавицы. Но вдруг русалка резко развернулась, сверля меня голубыми, как два чистых озера, глазищами. А ее подруга завизжала, словно резаная свинья и схватила меня за руку.

Пальцы вмиг онемели и разжались, а кинжал упал в высокую траву. Я только и успел, что засунуть свободной рукой прядь салатного цвета волос за пазуху.

— Ты хотел меня убить! — безапелляционно заявила русалка, и ее светло-малиновые губы выгнулись в хитрой улыбке.

— Дина, — тихо шепнула подруга, — он не знает, что человеческое оружие не навредит нам, детям воды.

Я пытался вырваться, но рука, за которую ухватилась русалка, по локоть стала ватной и отказывалась двигаться.

— Да не убить я вас пришел, русалочки, — виновато произнес я, понимая, что все объяснения будут восприняты в лучшем случае как детский лепет, — мне нужна прядь одной из вас, и больше…

На лицо словно вылили ведро горячей воды. Вместо Дины передо мной стояла Маш-шу. Ее короткие золотистые волосы почти не развевались на ветру, а на больших карих глазах навернулись слезы. Только находящаяся рядом с невестой русалка с фиолетовой прической была не совсем к месту, но я воспринимал ее как должное.

— Волосы русалки в Лесоморье ценятся дороже золота, — тоном строгой наставницы заявила любимая. — Неб, как ты посмел?

— Маш-шу… я… не знал, — еле ворочая языком, пролепетал я и чихнул.

На мгновение мне показалось, что вместо любимой передо мной стоит зеленоволосая полуголая девка с руками, покрытыми чешуей. Но когда Маш-шу поцеловала меня в щеку, морок исчез, и я ни на мгновение не усомнился, что любимая нашла меня в другом мире.

Я зажмурился от пролетевшей перед носом зеленой вспышки, а когда открыл глаза, Маш-шу крепко сжимала меня в объятьях. Сколько мы не были вместе? Два дня в Лесоморье, сутки в Кемете… три дня, какой ужас!

Высокая плоскогрудая русалка с лохматыми фиолетовыми волосами до колена начала казаться тенью, а на передний план вышла та, которую я любил всем сердцем. И только в глубинах создания витала умирающая мысль: 'Это морок, это не Маш-шу, это все похоже на магию старшей сестры, но я не могу противостоять этому!

Прядь русалки Дины лежала у меня под сердцем. Казалось бы, все, иди домой, парень. Но холодный пальчик любимой ласкал щеку, а ее влажные прохладные губы взасос поцеловали меня. Милейшее лицо Маш-шу стояло перед глазами. Снова чихнув, я резко зажмурился, послушавшись внутреннего голоса, и опять передо мной стояла стройная зеленоволосая девица, а невесты и след простыл.

Значит, все же морок!

— Я и есть твой бог, меня зовут любовь, если поверить смог, поверишь вновь и вновь![11] — напевала на ухо Дина, обходя вокруг меня.

Заклинание, да сожри вас крокодилы, водные девы! Голова кружилась от счастья, ноги от слабости начали подкашиваться, и я готов был стоять на коленях перед двумя русалками и пускать слюни по той, что прочитала всю мою душу, найдя в ней облик любимейшей женщины.

Еще немного, и я совсем перестану контролировать себя и… Апчхи! Снова морок, маячащий перед глазами, исчез.

— Эй, ты куда? — раздался голос Ивана Дуракова, а затем треск веток.

Но я не обернулся на крик. Заклинание вновь овладевало мной, и я нежно обнимал русалку со светло-зелеными волосами и не желал никого замечать в этом мире. Я хотел ее! Как мужчина хочет женщину. И видел перед собой самую любимую на всем белом свете. Апчхи! И снова волосы Маш-шу позеленели, я начал приходить в себя. Но опять ненадолго: русалки прекрасно контролировали создаваемые ими галлюцинации. Во время прояснения рассудка я расслышал крики друзей:

— Русалки тащат его в омут! — вопила баба Яга. — И если водоворот захватит его — неизвестно, в каком мире он выплывет.

— Откуда вы все знаете? — удивился Иван.

— Э, бабушка, а почему русалки без рыбьих хвостов и не похожи на Ариэль? — возмущалась любительница мультиков Милли.

Милли Янсен

Неб, конечно, человек со странностями. Причем, с очень большими странностями. И не занимайся мы поисками угрожающего моей жизни вампира, я бы в жизни не стала сочувствовать ему. Тащат его русалки в омут: взгляд влюбленный, чуть розовыми слюнями след за собой не оставляет, — противно смотреть, как он изменяет девушке, с которой я застала его на лагерном пляже. Не понимаю мальчишек: сначала с одной танцуют, а на следующей вечеринке — с совсем другой. Непостоянные.

Ночной лес ужасал и угнетал. Спустившаяся тьма взяла в свой плен деревья и кустарники, страшными ветвями они нависали над тропой, по которой мы преследовали русалок и Неба. Где-то в чаще шипели, кряхтели и ухали ночные обитатели тайги. Вдалеке я даже заметила два выпученных зеленых глаза и содрогнулась. Не положи Яга руку мне на плечо, заорала бы и бросилась обратно в ночной клуб, несмотря на то, что там сегодня пирует компания, пожелавшая завести нас в чащу и растерзать. Всяко, в клубе вряд ли нападут.

— Постойте, — вдруг вопросил Иван, догнав нас с Ягой, — а русалочки — это, случаем, не родственницы Водяного? Вы не могли бы договориться с ним, что ли, ну, чтоб нашего товарища не утаскивать невесть куда? А то я не могу, их чары и на меня действуют.

Яга лишь покачала головой: никакие они не родственницы ее старому верному другу. Русалочки в клубе 'Тихий омут' берутся неизвестно откуда. Как говорил приятель Яги, приплывали девушки из омута и устраивались на работу официантками да смотрительницами. Однако пока начальство не видело, они занимались незаконной деятельностью — использовали омут для личных развлечений и перетаскиваний мужчин из одного мира в другой. Зачем им это было надо, никто не понимал. Скорее всего, организовали девы некий клуб знакомств и подбирали одиноким невестам женихов из различных миров. Иных мотивов придумать никто не смог. Сколько ни бился Водяной над проблемой русалок и похищений, ничего у него не получилось, и поэтому он просто-напросто решил закрывать глаза на деятельность безобразниц. Не самый лучший выход, но оставаться без обслуги в клубе — вред для бизнеса. А заниматься своим делом Водяной начал лет шестнадцать (по исчислению большого мира) назад. Ничего не поделаешь: густо накрашенные красавицы с чешуйчатыми руками и разноцветными волосами — лучшая реклама для дайвинг-клуба.

Как говорил сам водяной родственникам русалочьих жертв: 'Люди рождаются, умирают, исчезают, а дело живет. Так кого, позволь узнать, мне выгоднее спасать: того, кто через пять минут лишит наш мир своего присутствия, или того, кто будет жить вечно?

— Знаете что, — разобиделся Иван Дураков, внимательно выслушав информацию Яги, — а меня его реклама и пиар не волнуют! Ровно как и бизнес корявый!

Уходя из клуба, программист приметил, как старый знакомый сидел в дальнем углу увеселительного заведения в обнимку с кувшином кальяна и квадратной тарелкой роллов с угрем. Водяной накурился до такой степени, что не мог отличить русалки от Яги, девочки от мальчика или медведя от зайца.

— Бизнесмен долбанный! — фыркнула я. — Столько проблем из-за этого синего козла!

Но мои слова опять остались без внимания. Эх, пока мне не исполнится лет шестнадцать, так и буду информационным шумом да помехой.

Иван кивнул нам с бабкой, и мы втроем покинули зал, в котором праздновали неизвестно что, лишь бы медовухи напиться и спустить все заработки в казино.

— Итак, держим курс на дайвинг-клуб 'Тихий омут'! — на ходу кричал Иван. — Ступу не одолжите?

— Нет! — отрезала старуха.

Я, прижимая к груди большой черный сверток со спрятанной в него книжицой, еле поспевала за Ягой и программистом. Отказом бабка очень сильно испортила настроение Ивану.

— Но подвезу, — улыбнувшись всеми своими пятью зубами, подмигнула Яга.

Я вздрогнула и остановилась. Сейчас мы полетим над лесом в ступе! Вау! Не могу передать всех захлестнувших меня эмоций. Это не в аэробусе лететь из Цюриха в Москву, три часа не спуская глаз с монитора GPS-устройства, где жирной красной линией отображается курс, а вверху экрана на немецком указывается температура за бортом, высота над уровнем моря и погода в аэропорту прибытия. Скучно и неинтересно по сравнению с дубовой ступой с отделкой из ивовой плетенки. Увидев привязанную на парковочную цепь из нашего мира ступу, я вперед всех кинулась к авиатранспорту Лесоморья.

— Я круче Гарри Поттера! — вытащив метлу из ступы, я подняла ее над головой.

— Нам надо успеть до первых криков петухов, пока нечисть не спит, — наставляла Яга, а Иван, следовавший за ней, только кивал.

— Эта метла — Яга отобрала у меня помело, — типа штурвала.

Обходя вокруг ступы, я заметила, что на плетенку приделано с десяток багажных бирок из аэропортов со всей России, начиная от Владивостока и Петропавловска Камчатского и заканчивая Калининградом, а под лампочкой габаритного огня красовалась наклейка для ручной клади Скайэкспресса. Интересно, а летает оно без задержек рейсов как… вышеназванная компания?

— Вау! Рулез! — затаив дыхание, шептала я, разглядывая слоган 'Весело, быстро и без забот вас похоронит Аэрофлот' на сине-оранжевой бумажке.

Баба Яга ловко перепрыгнула метровую стену ступы, да и Дураков оказался из натренированных и повторил трюк лесоморской старухи. Потом затащили на борт и меня, взяв под мышки, так как мне со своим полутораметровым ростом скакать можно было только с разбегу.

— Это, — хвасталась Яга, когда мы с Иваном стояли на борту, — единственная в Лесоморье авиаразработка на двигателе найденного на одной из свалок вашего мира Боинга.

Я сглотнула. Слышала я как-то по российскому телеканалу, что многие компании перекупают самолеты со свалок и эксплуатируют их будто новые. Но чтобы подобной деятельностью промышляла прабабка, я не ожидала. Все, здравствуй, кладбище. Лечу на просроченном Боинге.

— Но техника-техникой, продолжала тем временем Яга, — а без помела не обойтись.

Бабка взяла в руки метлу после того, как нажала на красную кнопочку, и скомандовала:

— Огни на старррт! Поехали!

Зажмурившись, я вжала в голову в плечи. Будто поможет при авиакатастрофе, да. Пальцы до боли в костях сжимали плетеный край ступы. А я визжала, словно меня принялись пытать и убивать. Уши закладывало как в старом Ту (довелось однажды с тётей Маргаритой летать в Турцию). И только когда прохладный ветерок ударил мне в лицо, я открыла глаза. Стресс потихоньку проходил. Ступа совершила круг над горой Добрыни Никитича. Под нами медленно плыли яркие огни клуба, на порог которого выскочил прокуренный Водяной в компании дюжины русалок. Они тыкали в нас пальцами и что-то кричали вслед. С трудом стоявший на ногах медведь, поддерживаемый под локоть лисицей, держал лапу у глаз, будто так ему лучше видно.

Страх медленно, но верно, отступал, сменяясь эйфорией от полета. Иван, тоже затаив дыхание, смотрел на удаляющиеся черные массивы лесов, скрывшуюся из области зрения гору Добрыни, светящуюся в ночи узенькую белую полоску Молочной реки, бескрайнее смоляное море, омывающее остров Лесоморье в океане Хаоса.

— Мы что, в космос летим? — робко поинтересовался парень у Яги-пилота, ёжась от холода.

Да-да, мы набрали высоту в несколько километров. А воздух в Лесоморье, как и в нашем мире, становился все более разреженным, и от этого было тяжело дышать.

— Скажешь еще, — фыркнула Яга. — Скоростной подъем почти окончен, сейчас начнем спуск к дайвинг-клубу. Уверена, что русалочки еще не дотащили туда вашего шемахана. Пристегните ремни, Боинг начинает снижение в…

Мы с Иваном только охнуть и успели, как почувствовали, что земля уходит из-под ног, и крепко уцепились за обшивку ступы. Дико визжа и вереща, я, вообще, чуть ли не летела вверх ногами, а лягушка, выпавшая из сумки с фотоаппаратом, болталась у меня на груди, словно брошка. Бедная царица, сколько ей приходится пережить из-за того, что проглотила капсулу от Водяного. Очень надеюсь, что в скором времени Неб найдет способ расколдовать сестру.

Опытный пилот Яга спокойно опускала ступу с ускорением свободного падения, немного корректируя траекторию полета метлой.

Я и не ожидала, что посадка окажется столь мягкой. Мы словно сели на пух, а не на поляну с низкорослой травой, раскинувшуюся на берегу черного в темноте ночи озера. Баба Яга так умело снизила скорость ступы, что та не упала, не врезалась в землю. И даже выработавший свой срок двигатель не подвел.

— Ну, я вас привезла ко входу в дайвинг-клуб, — указала бабка на полуразвалившийся деревянный домик метрах в десяти от места посадки, на котором, украшенная яркой цветной пленкой ржавыми гвоздями была приколочена афиша 'Тихий омут' и висела новомодная параболическая антенна из нашего мира.

— Спасибо, Яга, — поблагодарил мою прабабушку Иван, — кстати, не подскажете, а через этот омут в Москву попасть можно?

— Не думаю, — покачала она головой, — надо уметь управлять потоками, чтобы выйти там, где нужно, а не где захочется омуту. На такое способен только маг. Например, я. Но у меня дел невпроворот, поэтому не могу стать вам проводником. И в Москве вашей делать абсолютно нечего.

Вот так и получается: 'На нечисть надейся, а сам не плошай!

По выражению лица Ивана, легко было понять — обиделся и оскорбился, кроме того, расстроился. Странный мир, с первого взгляда все доброжелательны и приветливы, но когда дело доходит до взаимопомощи, остаешься при своих интересах. Даже на ярко-зеленом спасательном круге, прислоненном к стене дайвинг-клуба, выразили эту мысль в подписи 'Спасение утопающих — не наше дело!

Пока мы с Иваном осматривались, Яга вернулась в ступу и завела двигатель. Перекрикивая его рев, старуха крикнула:

— Мне улетать пора, русалкам не понравится, что я против них выступаю… Мы тут в Лесоморье мирно живем. Да и дела у меня есть, как раз к утру должно зелье одно свариться. Думаю, дальше вы справитесь… И Змея постарайтесь найти, чую я, что с вампиром заморским его исчезновение увязано.

— Да какой-нибудь богатырь, небось, решил подвиг совершить, — неудачно пошутил Иван, — голову вашего юбиляра невесте презентовать.

— Вряд ли, — отмахнулась Яга, а потом пригрозила пальцем, — головы у Горыныча раз в месяц новые отрастают, а богатыри на подвиг по предварительной записи являются. Давно уже не положено у нас убивать Змея для красного словца, чтоб покрасоваться перед самкой в роли охотника-добытчика. Думается мне, что Бессмертный его к себе пригласил за какой-то надобностью.

— Ну, раз Кощей, — обрадовался Дураков, — то тогда найдем мы вашего Змея как только, так сразу! И вообще, сдается мне, что вечеринка на горе удалась на славу. Только б еще узнать, чего это Леший со зверьем нас завести и задрать пытались…

— Кто его знает, — пожала плечами бабка, — любит он временами путников пугать, шутник старый.

Ей-то легко говорить, она на ступе летает, ей тайные тропы Лешего не страшны, а мы если бы сторожку деда-огородника и бабки-пекаря не нашли, точно б до смерти в трех соснах бродили, спасаясь от хищников.

— Удачи! — Яга взмахнула метлой, а мы еще долго стояли на поляне, провожая взглядом поблескивающие над лесом габаритные огни, пока ступа прабабки не скрылась за кронами деревьев.

Переглянувшись с вожатым, мы договорились спрятаться в засаде…

Тихий омут черными волнами раскачивался под легкие дуновения ветерка. Мы с Иваном сидели в кустах, пристально наблюдая за одной-единственной тропинкой, ведущей к полуразвалившемуся домику рядом с озером.

Меня морило в сон, глаза предательски смыкались, и я не заметила, как, положив голову на плечо вожатому, уснула.

Неб

Ноги стали ватными от столь долгого путешествия по лесу, пусть даже и по протоптанной дороге, где могли шагать трое в ряд. Тропа то поднималась в гору, то резко спускалась вниз. Но закончилась она через пару часов, когда месяц опускался за кроны деревьев, а на востоке появилась светлая полоса. То Ра на колеснице собирался удостоить теплом золотых лучей Лесоморье. Надо было шагать куда медленнее. Шестое чувство подсказывало, что после рассвета чары русалок ослабеют, и минутные озарения в сознании не будут связаны с чихом и кашлем. А простыл-то я сильно, раз за ночь мое состояние столь резко ухудшилось, и меня даже мучил жар.

Когда мной овладевала болезнь, я понимал, что рядом две полуголые девицы-стражницы, и что они ведут меня совсем не туда, где ждет Маш-шу. Но я не успевал сбежать, чары русалок тут же охватывали мое сознание, и меня одолевала страсть к любимой.

Закашлявшись, я остановился на опушке, когда мои пленительницы вышли к самому берегу. Тяжело дыша, я глядел в спины девицам и понимал: наконец-то, я не околдован. Русалки чувствительны, и они чуют, когда кто-то идет мимо, не говоря уже о срезанных локонах. Один из них, да, лежал у меня за пазухой. Так вот что имела в виду Яга: мне предстояло одолеть чары озерных дев, и это считалось испытанием. Да уж, не поддаться и не забыться с наведенным мороком непросто. Спасибо наступающей болезни, что проясняла мое сознание на считанные секунды и не давала русалкам околдовать меня до беспамятства.

На мое счастье, проклятые чаровницы из 'Тихого омута', кажется, забыли обо мне, потому что они медленной походкой, покачивая бедрами, направлялись к кусту у берега. А зеленоволосая Дина, представшая в роли Маш-шу (да как эта противная плоскогрудая уродина могла сравниться с моей красавицей!), мурлыкая под нос сладкую песенку, протянула руку, и вскоре из куста к ней вышел… я не смог поверить глазам своим… Иван Дураков. Стеклянными взором глядя на русалку, он прикоснулся к тыльной стороне ее чешуйчатой ладони и улыбнулся.

Час от часу не легче! Не хотел я избавляться от чар, чтобы отдавать на съедение, то есть, околдование, лучшего друга и напарника! Апчхи!

Ну, как всегда, чих возник не вовремя, и я привлек внимание сиреневоволосой русалки. Она тут же поймала мой взгляд и предстала во всей красе… Маш-шу в прозрачном кеметском платье… Я ее хочу! Прямо здесь и сейчас!

Шмыгнув носом, я сдержал очередной чих и шагнул навстречу самым смелым фантазиям из моих сладких эротических снов… Однако ж, апчхи… красота мимолетна. Ну не могу я пылать страстью к пучеглазой девице на голову выше меня, да еще и с локонами цвета фиалки. А когда представляю, что придется прижимать к себе эту склизкую чешуйчатую кожу… Да я лучше крокодила оседлаю!

Предполагаю, что видел перед собой Иван, стоявший совсем неподалеку, совершенно меня не замечая. Руки на кушаке, ноги широко расставлены, а на лице напарника румянец и заискивающая улыбка.

— Ириша, — прижимая к груди совершенно не похожую на его возлюбленную русалку, изрек он, — нам нужно серьезно поговорить…

— Ты для меня исполнишь всего одно желанье, — очаровывая программиста все сильнее, прошептали губы обворожительницы, и она развязала атласный кушак.

Поцелуй горячих губ почти лишил программиста разума, но тот все еще сопротивлялся:

— Ира, выслушай меня… после наших кеметских приключений, после того, как ты стала магом, мы не…

О! Да он вздумал 'расстаться'… Что ж, занятно! Даже моя 'девушка' бросила околдовывать мою персону, внимая каждому слову Дуракова. Думаю, не ежедневно русалкам приходится вместо сладострастных речей слушать, как некий обормот высказывает им отказную в адрес возлюбленной. Правда, Дина не сдавалась и тащила программиста в воду.

— Отдай мне свою душу!

Что ж, посмотрим, кто кого. Агент видел перед собой Ирину, получается, только она занимала место в его душе и сердце. Это означало одно — любит он Семенову!!! А пафосные речи, что он сейчас красочно высказывал зеленоволосой русалке — только игры разума и страха перед неизвестностью.

Лицо Дины становилось все более несчастным, из глаз потекли слезы, она даже начала покусывать ногти и пыталась чем-то возразить Дуракову. Но мой напарник в данный момент полностью оправдывал свою фамилию и на несколько раз успел повторить назойливой обворожительнице, что теперешняя Ира и та Ира, которую он любил до шестнадцатого июня 2007 года — это два разных человека. И ему, Ивану, нужна пропавшая в кеметских пустынях добродушная проводница из поезда 'Москва — Минск', а не колдунья, обладающая изначальной силой, от которой в порыве гнева можно ожидать чего угодно, в том числе и самого худшего.

— Иван Дураков, — мурлыкнула русалка, сверкнув яркими янтарными глазами, — нет… Му***ов, — тут ее тон резко изменился, она шипела словно змея, изрекая ругательства, которые даже уасетские бродяги предпочитали не говорить вслух, и слыша которые, Гномик-матершинник смущенно покраснел бы, — вижу у тебя симптомы старого холостяка и отпетого бабника-неудачника… сколько-сколько у тебя девушек было? Одна, две, три… тьфу, пальцев на руках не хватит. Так вот послушай, мой дорогой…

Ее чешуйчатые руки обняли программиста за плечи, и их глаза находились настолько близко, что внушению, произведенному с такого расстояния, не смогла бы противиться даже Марго Иванова со всеми ее защитами и заклинаниями вместе взятыми. Я слышал только в мысленном поле изречения Дины, понявшей, что от Дуракова ей ничего не добиться. С какого перепуга она решила вправить мозги моему лучшему другу (как он сам любил выражаться), оставалось вне зоны понимания. Скорее всего, она не ожидала получить напористый безосновательный отказ и готовила почву для грядущих обольщений.

Не выбирая выражений, Дина грязно ругалась, донося до разума Ивана все те мысли, что я пытался высказать ему не далее, чем полдня назад.

— И запомни, если не женишься на ней, проклятье даст о себе знать! — закончила колдовство русалка и снова обратилась ко мне, предварительно подмигнув подруге.

Иван все еще стоял лицом к озеру, видимо, обдумывая только что сказанное и отходя от шока после наложенного заклятья.

Конечно, человек должен сам повзрослеть и дойти до определенных мыслей касательно женитьбы. В наши времена вопрос решался просто: хочешь или нет, а брак заключай и забудь об игрушках. В Москве об этой традиции не помнят, и, как следствие, браки стали заключаться намного позже, а то и не заключаться вовсе. Люди взрослели годам к тридцати. Иван старше меня на четыре года, отличный специалист во всяких аппаратах вроде сборщика картинок, гласа бога, вещательного ящика и компутера — многозадачного ларца, но стоит завести с ним разговор о любимой женщине и семье, караул, мне кажется, что ему лет тринадцать, не больше. Возьмем Юлю… когда я ее впервые увидел в храме, она предстала отличной воительницей, в тот день она была на четыре года старше меня, не замужем и без детей. Менпехтира, за которого она вышла, ей одногодка, а по кеметским меркам престарелый холостяк. Ира на пару лет старше Ивана. И тоже не замужем, хорошо, хоть не старая девственница! Но не удивлюсь, если в Москве найдутся и девственницы тридцати лет от роду. Нельзя в таком возрасте семьи создавать! Дети ж больными родятся! Человечество вымрет! Мы ж не нетеру, которые не знают счет годам. Маш-шу… милая моему сердцу красавица. Вот вернусь из этого Лесоморья, и женюсь на ней! И у нас будет пять… нет, шесть или семь детей! Восемнадцать — чуть ли не последний срок выходить замуж. Я не позволю этой женщине увлекаться игрушками до тридцати лет.

А Иван… женится как миленький. Тут в Лесоморье говорят: 'Совершил добрый молодец подвиг для любимой, жениться обязан! Подвиг Дуракова достоин целого гарема, да в России такого брака не поймут. Ну, будет ему две невесты в одном теле, коль так судьбе стало угодно. Женится и забудет о своих холостяцких бухтениях! Я лично обещаю проконтролировать, милая Дина… ой, Маш-шу.

Она манила меня пальчиком в сторону Лихого озера и, обернувшись спиной, дернула завязки. Прозрачное кеметское платье соскользнуло, являя моему взору идеальные формы желанного тела любимой.

Очарованный, я уже зашел по колено в воду, не снимая сапог. Прохладная вода ласкала ноги. Холодно, аж пальцы немеют. Я шмыгнул носом, сдерживая чих, стараясь не выпускать из виду Маш-шу.

Спасла меня случайность. А то не знаю, в каком мире я бы вышел из этого озера.

— Неб! — дикий крик Ивана заставил меня обернуться.

— Апчхи! — плюясь, я опять зажмурился, и окружающая действительность лишилась красивых мороков.

Я скрючился от боли, а когда открыл глаза, то обнаружил себя стоящим по колено в воде, руками я крепко схватился за предплечья, из одного из которых торчала самая что ни на есть взаправдашняя стрела.

Боль стала для меня прекрасным отрезвляющим, в отличие от чихов. К ним-то Дина с подружкой уже привыкли. Схватившись за руку, из которой торчала толстая стрела, я выбрел на берег и свалился на колени. Сехмет, гадина, раздери мерзкого стрелка! По рукаву халата стекала горячая кровь. Русалки, ничего не понимая, расступились. И в руке Дины я заметил еще одну такую же стрелу. Неужели поймала на лету? Но почему меня чутье подвело? Похоже, чары русалок подействовали и на мои способности. Подняв с земли валявшийся кушак Дуракова, я сунул тряпку в рот, чтобы не сломать зубы, и, резко достал из раны стрелу с золотым наконечником и огненно-красным оперением. Сехмет, сволочь! За что?

Голова пошла кругом, и я повалился прямо в объятья Ивана. Тот, придя в себя после магического воздействия, волнительно выпалил:

— Все в порядке?

— Нет! — ядовито процедил я, как можно сильнее сжимая руку в локте.

Не поможет остановить кровь. Я скоро потеряю сознание и отправлюсь на прием к Осирису. Стоило мне размечтаться о радужном будущем с Маш-шу, как судьба подсунула мне такого паршивого скорпиона. Апчхи!

Я немного расслабился, только когда меня прислонили спиной к сосне. Не знаю, кто там был: Иван ли, русалки ли. Сейчас мне все равно. Я опустил обессиленную правую руку и сжал рану. Кровь струилась сквозь пальцы, и я чувствовал, как силы с каждой секундой все быстрее оставляли меня. Перед глазами плыли синие круги, вокруг стало жарко, я жадно вдыхал воздух, желая как можно дольше остаться на этом свете, хотя понимал, что, будучи в плену у русалок, да еще и раненным, мне это вряд ли удастся. Стараясь думать о Маш-шу и наших еще не рожденных семи детях, я не открывал глаз, чтобы не стать жертвой чар озерных дев.

Не знаю, что там творилось вокруг. Какие-то крики, вопли, хлест березовых веток, ласковые голоски русалок и… петушиный крик, после которого раздался дикий визг и плеск.

— Ну и дуры, — ехидно заметил Иван, расхохотавшись…

И снова петушиный крик. И еще раз… Слышал я из напутствий Яги будто многие ночные чародеи Лесоморья с криком петуха прячутся в своих владениях. Но чтобы прокричать петухом, я не додумался. Кхе! Апчхи! Еще и эта простуда! С каждым чихом из раны вытекает намного больше крови, нежели сидя не двигаясь, прижавшись к стволу.

— Не мог раньше в петуха поиграть? — простонал я.

— Не додумался! Стрессовая ситуация, друг мой, генератор идей.

Я чувствовал его присутствие. Ну же, сделай что-нибудь, не то я сейчас умру. Что ты скажешь Маш-шу, дорогой брат? Любимому в руку попала стрела, а я не смог остановить кровь? Да, ты точно наивный великовозрастный ребенок, Иван. Хотя, не без просветов.

— Кто бы это мог быть? — краем глаза я заметил, как Дураков поднял с земли стрелу.

Потом найдем покушавшегося на жизнь Владыки Обеих земель, давай, перевяжи мне, наконец, плечо.

Я дернулся, пытаясь стащить халат, но рана отозвалась резкой болью. Сняв кинжал у меня с пояса, Иван догадался, наконец, отрезать от подола полоску ткани и наложить жгут. Рука ослабела, но кровь остановилась.

— Воды, — прохрипел я.

— Ага… сейчас, — блаженная влага освежила мое горло, и я, расслабившись, откинулся на ствол сосны.

Как хорошо!

Иван отошел ненадолго, а вскоре появился со спящей Милли на руках. Он положил девочку рядом со мной и сел на колени.

— Знать бы еще, кто стрелял, — в задумчивости протянул он.

Мне это тоже интересно. Вот вылечу руку, апчхи, и лично сверну негодяю шею. Друг по-доброму улыбнулся мне в ответ, и начал придумывать самые что ни на есть невероятные версии. То меня решили подстрелить по приказу лангсуяр, то нашелся на мою голову охотник, узнавший во мне парня с розыскного плаката (чем-то мы похожи, но весьма отдаленно), то Леший продолжил сводить со мной счеты, то…

Я бы с радостью обсмеял каждую из предложенных версий, если бы из раны на руке не начинала течь кровь, и не мучила пульсирующая боль.

Но все оказалось куда сказочнее. В скором времени к дайвинг-клубу вышел стрелок. То был высокий статный парень в синих штанах и красном кафтане, отделанном золочеными тесьмами и расшитым самоцветами словно платья моих сестер. Поверх его густых русых волос красовалась шапка с отворотами, а через плечо парень перекинул лук и колчан со стрелами. Хватило и одного взгляда, чтобы сопоставить наконечники в колчане с ранившей меня стрелой.

Широко открыв рот, парень стоял и смотрел на Лихое озеро, как будто видя его впервые в жизни. Возрастом он был младше Ивана лет на пять, а лицом — практически копия.

Дураков прижал палец к губам и попросил меня сидеть и не высовываться, а сам разбудил Милли и попросил девочку сесть поближе ко мне. Правильно, если она проснется и встрянет в дело — ничего хорошего точно не выйдет.

— Тихо, ребята, — был приказ от программиста, — в нашей сказке появился новый персонаж.

Милли зачарованно смотрела на двойника Ивана, явившегося на полянку.

И тут незнакомец бросил на нас подозрительный взгляд. Когда разглядел Дуракова, лицо его вытянулось от недоумения, потом любитель утренней охоты одарил своим вниманием девочку с растрепанной косой, и глянул на меня, рогатого шемаханского колдуна с перевязанной рукой, под ногами у которого валялась окровавленная стрела с таким же оперением, как и в колчане у путника. Глаза парня как-то странно сверкнули, и он, свалившись на колени передо мной, произнес то, что я никогда в жизни не думал услышать:

— Дорогая, будь моей женой!

***

Москва, в то же самое время

Робко постучав в массивную дверь ООО 'Животноводческие технологии', девочка из службы доставки суши прождала несколько минут прежде, чем высокая рыжая сотрудница компании отворила дверь.

— Ваш заказ, — протянув коробку с роллами, тихо сказала доставщица.

Заплаканная сотрудница грустно вздохнула и забрала обед.

— Спасибо, — с трудом выдавила она, чтобы не расплакаться еще больше.

Не в полномочиях службы доставки интересоваться проблемами своих клиентов. Поэтому девочка бросила вопрошающий взгляд на заплаканную клиентку, но ничего не спросила.

— Все в порядке вещей, — прохрипела рыжая. — Но… бывают иногда проблемы.

Доставщица кивнула и, развернувшись на каблуках, зашагала к лифту. В огромном московском бизнес-центре еще столько клиентов, которые ожидают вкусного обеда. А она — не психолог, чтобы утешать расстроенных начальством подчиненных.

Никто из служб доставки никогда и не подозревал, что 'Животноводческими технологиями', расположившимися несколько лет назад на последнем этаже Москва-Сити, называл себя один из секретнейших отделов службы безопасности, что занимается необъяснимыми явлениями в жизни большого мира и контролирует поток мигрантов из параллельных подпространств. Что греха таить, в компетенции служащих отдела странных явлений были многие сферы жизни людей и не только.

Назвавшись для конспирации 'Животноводческими технологиями', руководство подразделения практически не кривило душой. Оборотни и вампиры, монстры и химеры, да и антропоморфы-высшие в той или иной степени могли быть запросто отнесены именно к животным.

Ирина Семенова, новая сотрудница отдела, вот кто принимал заказ с роллами у девочки из службы доставки. После того как девушке перешла часть изначальной силы от одного из предыдущих перерождений, она смогла гипнотизировать взглядом любого, кроме обладателя способностей схожего происхождения.

Посему-то Марго и назначила ее принимающей корреспонденцию и прочие заказы. Отдел вовсе не заинтересован в любопытных носах. А если случайно высунется из кабинета какой зомби или синекожий упырь выйдет покурить, то служащим других организаций просто необходимо внушить, будто все увиденное — игры воображения. До появления Иры госпожа Иванова справлялась своими силами: угощала любопытных курьеров всяческими леденцами, обеспечивающими съевшим их местечковый склероз. Не самый безопасный для здоровья способ. А когда Иван Дураков, программист из отдела, привел к Марго свою невесту, способную с помощью одного взгляда заставить ненужные воспоминания затаиться в столь отдаленный угол, что достать их без магии практически невозможно, заместительница начальника с радостью завербовала новоиспеченную магичку в ряды служащих.

Все было радужно и прекрасно до сегодняшнего дня, когда разгневанный начальник не вызвал к себе на ковер заместительницу и молодую гипнотизерку.

Перед Антоном Викторовичем лежало две папки: одна толстая, из которой торчали разные документы и фотографии, а вторая аккуратная, тоненькая. Хмыкнув неизвестно в какой раз, начальник отдела странных явлений посмотрел на вольготно расположившуюся в кресле посетителя кудрявую женщину в черном деловом костюме, Марго. Ира стояла за спиной у начальницы, потупив взгляд, предчувствуя грядущую бурю.

— Марго, — сдержанно начал Шаулин, — я удивляюсь, как тринадцать лет мог доверять такой женщине как ты… Хорошо ж ты меня тогда околдовала, ведьма.

— Мои скудные возможности не сравнятся с тем, что умеет Семенова, — отмахнулась Иванова, а потом тихо добавила: — И что же подкосило твое доверие, Антон?

С одной стороны отдел развивался и процветал, за что нельзя было не сказать спасибо именно Шаулину, с 1994 года приведшего сюда немало бывших военных, что сейчас состояли в отрядах быстрого реагирования и служили в филиалах отдела по всей стране. Раскрываемость магических преступлений в России очень сильно улучшилась, и многие нелюди, почувствовавшие свободу после распада Союза и ухода предшественника, Житенко, еще в конце девяностых предпочли поджать хвосты и соблюдать закон. Все это не могло не радовать руководство отдела.

— Но… — Антон Викторович, словно раненый волк, посмотрел на заместительницу, — на фоне всех этих успехов всплывает одно очень нехорошее дело. Мне кажется, Марго, что меня используют.

Иванова повела бровью, но сидела в кресле словно железная непоколебимая статуя. На нее сыпались обвинения в обманах и манипуляциях, подковерных интригах и прочих неприятностях. Закончил Шаулин град претензий недавними подозрительными назначениями сначала Юли, потом Ивана, а полтора месяца назад появилась и Семенова.

— Эта девушка, — пренебрежительно бросив взгляд на Ирину, ругнулся Антон Викторович, — твоя протеже. Ты ее специально свела с Иваном, чтобы вытеснить мою дочь, а теперь и с Юлей творится что-то неладное.

Хитро сощурившись, словно кот, Шаулин изучал эмоции на лицах у расположившихся напротив него женщин.

— Я вам сказала чистую правду, — ответила на обвинения Семенова, — я обрела силу, и мне порекомендовали направить ее в верное русло. Благодаря мне…

Далее, она перечислила весь перечень преступлений, которые не могли бы быть раскрыты без замечательных способностей девушки. А под конец уголовно-магической справки Ира не забыла отметить о повысившихся показателях раскрываемости. В глубине души она терзала себя мыслью, что пришлась не ко двору, с которого ей живой не уйти.

— Ирина Андреевна, — грустно улыбнувшись, попытался успокоить ее Шаулин, — вы прекрасный маг, и я не жалею, что взял вас на работу. Вы не виноваты ни в чем. Меня куда больше интересует мотив, которым руководствовалась госпожа Иванова, когда рекомендовала вас. Ведь в Москве живет не одна сотня сильных магов. А ее выбор…

— Это невеста Дуракова, я ж говорила, — встряла Марго.

— Хороший довод. Семья работает в одной организации, не надо скрывать друг от друга свои дела, шикарно, — лукаво улыбнулся Шаулин. — Если б эта девушка не использовала свои незаурядные способности против меня.

Ира и Марго подскочили словно ошпаренные, о чем поспешил заметить начальник. Получается, он попал в точку.

— Я вас не виню, Семенова, — улыбнувшись кончиками губ, буркнул Антон Викторович, перебирая бумаги на столе, словно искал затерявшуюся в куче смет служебную записку, — вы действовали по приказу. Я даже знаю, по чьему. Я просто человек и не чувствую магического воздействия. В то время как мой заместитель может поставить защиту против ваших чар, Ирина Андреевна. Я не пойму одного: почему тебе, моя дорогая королева Марго, выгодно меня обманывать целых тринадцать лет?

Иванова прикусила губу. Нет, она просто так не поддастся под гипноз подчиненной, ей вовсе не хочется рассказывать о договоре с богами, в котором она пообещала посадить на место начальника бездарного функционера и терпеть его до тех пор, пока не будет найден достойный кресла начальника человек. Шли годы, и Марго смирилась с присутствием Антона Викторовича, и даже в некотором смысле смогла полюбить его. Заместительница понимала, что она — лишь фигура в расчетливой игре высших, и выполняла все их указания — прими такого-то, убери такого-то. Несмотря на то, что Шаулин прекрасно знает о существовании нескольких кланов высших на территории России, он не подозревает, как они влиятельны и управляют отделом.

Начиная с далекого 1935 года, когда и появился на свет отдел странных явлений, подчиненный тогдашнему НКВД, античный, кеметский и скандинавский кланы незримо стояли над руководством организации. Законы принимал начальник или его заместитель, а кадровыми вопросами практически всегда занимались антропоморфы. Это Марго оказалась в отделе по милости начальника Житенко. Можно сказать, исключение из правил. Остальные считались ставленниками высших.

— Итак, Марго, — разминая костяшки пальцев, Шаулин растягивал допрос, — ты помогала высшим разыграть некую комбинацию, ты королева, а я — пешка у тебя на прикрытии.

— Да что вы говорите? — ахнула ведьма. — С чего вы взяли?

— Я заподозрил неладное слишком поздно, две недели назад, когда пропала Юля и мне подсунули под нос какого-то актера. А потом еще и околдовали, чтобы разум за меня решил, будто передо мной сидит моя единственная дочь!

— Да, — всхлипнув, призналась Ирина, — было дело… мне пришлось вас околдовать… Антон Викторович… для вашего же… хм…. Блага.

— Блага?! — разъяренный Шаулин вскочил с кресла и ударил кулаком по папке с кучей бумаг.

Листочки разлетелись вокруг стола. Начальник скептически посмотрел на случившийся беспорядок и, хмыкнув, заметил:

— Блага, значит… вышла вон!

Ира вздрогнула от ужаса. Если начальник разговаривает с ней столь непочтительным тоном, значит, до увольнения недалеко. А потерять работу в ОСЯ — лишиться жизни.

— Поговорим потом, — шикнула на Семенову Марго, одарив девушку колким взглядом.

Вот после этого Ира и принимала роллы у доставщицы. Она считала минуты до окончания жизни и представляла забрызганную кровью и ошметками мозгов стену в подвалах Лубянки, где несколько лет назад и квартировался отдел.

Когда дверь за Семеновой захлопнулась, Шаулин перешел к прямым обвинениям.

— Все! Хватит! — снова ударил начальник кулаком об стол. — Я провел обыск на квартире у дочери. И у Дуракова.

— Так, Антон, — чуть не расплакалась испуганная его криком Марго, — твоя дочь сейчас в лагере вместе с Дураковым, точнее… не совсем в лагере. Я ж вам рассказывала о…

После исчезновения двух вожатых из третьего отряда и одной девочки Иванова и начальник лагеря не только вывезли остальных школьников в город и вернули деньги за путевки, но и разослали циркуляр по всем лагерям Мордовии и Московской области, чтобы те последовали примеру мордовской 'Березки' и закрыли следующие смены. В остальных лагерях пока решили усилить охрану. Лето короткое, и если оно окажется испорченным какой-то сумасшедшей пришелицей из другого мира, — будет весьма грустно.

Иван и его напарник-артист, изображавший перед Шаулиным Юлю, сейчас в ее родном Лесоморье. Вычислить след аур сотрудников отдела не представлялось сложной задачей. Марго рассчитала все до мелочей. Она подозревала, что Дуракову и компании придется проникать в другой мир. Там-то Юля и сгинет. Одно оказалось не учено ведьмой — Шаулин начал собственное расследование. И оно принесло свои плоды.

Антон Викторович выслушал во второй раз отчет о закрытии смен в 'Березке', усмехнулся и открыл верхнюю папку. Протокол осмотра комнаты в общежитии номер таком-то, университета такого-то. Он любезно протянул документ Марго. Пробежав глазами по списку мебели, одежды, а также продуктов в холодильнике, она начала вчитываться в состав программного обеспечения, установленного на компьютере сотрудника отдела. Названия программ мало о чем говорили ведьме: куча аббревиатур и сокращений.

— Ничего не находишь? — с нескрываемым любопытством поинтересовался Шаулин. — Тогда переходим к списку файлов на флешках…

И начальник извлек из папки скрепленную стопку листов, этак, в двадцать. Фотографии и фильмы, скаченные их университетской сети, не особо заинтересовали ведьму, зато последний накопитель, черная флешка с единственным исполнимым при автозапуске файлом, привлекла ее внимание. Устройство, если верить протоколу, было завернуто в тетрадный лист и замотано скотчем. Вскрыв кокон из липкой ленты, обыскивающие нашли обрывок странной, даже не бумаги, а папируса, где чернилами была выведена надпись: 'Внукам на память о нашей юности. И. и М.

— И что? — ничего не понимая, пожала плечами Марго.

— Как что? — Шаулин взбесился из-за равнодушия подчиненной. — Подозрительный объект! Я попытался запустить файл. Пятьсот мегабайт! И получил в ответ только окошко с сообщением: 'Игра пройдена, надеемся, вам понравилось! Иван бы, конечно, смог запустить файл. Но он не может вести расследование против себя. Я уверен, что данные на флешке закрыты от колдовских чар!

— Антон, — с ноткой укоризны сказала Марго, равнодушно дочитывая на протокол обыска. — Это уже паранойя! Найти битую флешку и подозревать ее владельца во всемирном заговоре.

— Хорошо, — парировал начальник, — а что ты тогда скажешь про отпечатки пальцев некого Николая Рыжова? Тебе ж прекрасно известно, что он…

Да, с тем фактом, что найденная флешка — подарок бога Локи, — не поспоришь. И это, несомненно, вызывало немало подозрений.

— Я еще попытался допросить соседа нашего сотрудника, Илларионова Кирилла. Точнее, чтобы не вызвать подозрений, я подослал к нему красивую барышню.

Девушка, на самом деле являющаяся вампиром, пригласила Кирилла в дорогой ресторан, где они прекрасно провели время, и студент из Сызрани не заподозрил, что молоденькая очаровашка (которой по документам триста лет) находится на задании.

— И что? — в надежде на лучшее, навострилась Марго.

— Глухо. Ничего не рассказал. Даже под действием вампирского гипноза, — оправдал ее ожидания начальник.

Разум смертного предстал перед вампиром как на ладони. Но ничего интересного там не нашлось: ночные прогулки с Юлей, сбивчивые сны и разочарование из-за того, что друг слишком усердно налегал на спиртное в середине июня. Подозрительно, склонность к алкоголю не была замечена за Иваном ранее. Но на этом все странности в воспоминаниях Кирилла заканчивались. Череда походов по магазинам и работа инструктором, кажется, в автошколе с каким-то способным, но абсолютно безбашенным пареньком, открылись вампирше, когда она впитывала воспоминания Илларионова вместе с его кровью. Допрос оказался пустышкой.

Довольная улыбка расползлась по лицу Марго. Друг Ивана, получается, умел ставить защиту на воспоминания и показывать как бы все, но скрывать самое главное. Для этого не требуется больших магических сил, но эффект от ментального допроса защитившегося нулевой. В лучшем случае Ирина Семенова сумела бы раскусить парня, но она, как лицо заинтересованное, могла запросто запрограммировать Илларионова под конкретные ответы.

— Расслабилась? — злорадствовал Шаулин. — А у меня есть сюрприз! Специально для тебя!

Начальник отложил в сторону протоколы досмотра комнаты Ивана и открыл худую папочку, где, как оказалось, Антон Викторович собрал целое дело на родную дочь. Нет, ни в чем обвинять Юлю отец не собирался, папка нужна была исключительно в поисках правды.

Трехкомнатную квартиру на Кутузовском проспекте начальник знал просто отлично. Подарок любимой дочери на двадцатилетие. Да и бывал Антон Викторович там нередко… до тех пор, пока Юленька не пропала при невыясненных обстоятельствах и не появилась потом в несколько странном обличье.

Поняв, что начальник в своих дознаниях зашел слишком далеко, заместительница принялась вчитываться в каждую строчку отчета.

Последний месяц дочь Шаулина, как было отмечено консьержами в подъезде жила как и ранее, одна. Только к ней частенько захаживали и оставались на ночь сотрудники отдела странных явлений: Дураков и Семенова. Иногда к их компании примыкал и допрошенный вампиршей Кирилл и еще какой-то незнакомый пенсионеру-консьержу паренек лет восемнадцати. Сей факт и послужил основой для предположений, что Илларионов умеет скрывать информацию на ментальном уровне. Не ученик же из автошколы преданной болонкой бегал за инструктором! И кто только научил Кирилла закрываться?

Первое, что не понравилось Шаулину при досмотре: Юлины старые вещи почему-то оказались сложенными в отдельную коробку и запрятаны глубоко в чулан, мол, пригодятся лет через двести. Зато в шкафах появилось много модной мужской и женской одежды от ведущих мировых дизайнеров.

— Антон, успокойся, — Марго натянуто улыбнулась. — Встретила твоя дочь молодого человека и…

— Жила одна. А этот недорослик, метр-шестьдесят без кепки прилетал к ней через окно, да? Или вот! Он в гости к ней ходил и приносил свои дорогие тряпки.

— Читайте дальше, — хитро прищурился начальник, прекрасно поняв, что ведьма ищет любую лазейку, лишь бы остаться не при чем.

Глаза Марго забегали по строчкам отчета, пока она не наткнулась на опись ванной комнаты: бритва мужская…

— Прижился, гость… — прокомментировала она, продолжая читать… какую-то нелепицу.

'На двери ванной комнаты обнаружен лист формата А4, на котором корявым почерком написан следующий текст'.

— О! Сантехники! — читала себе под нос ведьма из ОСЯ. — Владыки мира! Преклоняю перед вами голову! Вы заставляете воду заполнять сей керамический источник по моему велению! И один из вас стал отцом моей прекрасной жены!

Марго прикрыла рот ладонью, чтобы скрыть явное желание рассмеяться. Но в скором времени она одернула себя и, серьезно глядя на начальника, заявила:

— Шутят ребятишки!

— В двадцать три года как десятилетние, да? — ехидно хмыкнул Шаулин. — Они не раздолбаи и не золотая молодежь, а серьезно относятся к работе. Не могут они так шутить! Я провел экспертизу листка, это не почерк дочери, ровно как и не Ивана Дуракова, Семеновой, Илларионова.

— Того таинственного парнишки из автошколы? — догадалась заместительница.

— Вот эта фотография висела в гостиной! — перелистывая страницу, продолжил Антон Викторович.

Марго, затаив дыхание, вытащила из папки лист, с которого на нее смотрела огромная семья. На переднем плане стоял высокий узколицый человек с миндалевидными раскосыми глазами. Судя по украшениям у него на шее и предплечьях — ролевик-египтолог, не иначе. За спиной этого мужчины скромно стояли две красивые женщины: одна бледная с маленькими черными глазками, в обнимку с невысокой рыжей девочкой, чем-то, определенно, похожей на Иру Семенову; другая — фигуристая, кудрявая, ее светлые глаза полны радости. Рядом с последней расположился паренек лет пятнадцати, толстый и неуклюжий. Он держал за руку мальца в костюме Маугли, худого и нескладного. На переднем плане, обнимая отца семейства, стояли еще две черноволосых девочки в белых одеждах.

— Только не пытайся сказать, что это фотография с ролевой игры! — перекрыл пути к отступлению начальник. — Я проверил все лица и…

— Альтернативщики, мало, что ль, в России подобных психов? — пыталась-таки найти объяснения ведьма, хотя и понимала, что следующее приготовил в подарок ее ставленник, глуповатый функционер. — Куда интереснее, что оно находится в квартире у Юли!

— Вот именно, — торжествовал Шаулин, — а в рабочем столе у дочки я нашел еще целый конверт занятных картинок.

Он веером бросил на стол все, что изъял при обыске. О, ассортимента там оказалось хоть отбавляй: целая фотосессия из древних времен. На некоторых картинках встречалась сестра Ивана, Маша, где-то мелькал и сам Дураков или Семенова в длинном красном платье. Надо отметить, что лицо девушки уродовала непонятная злоба, а в руке сверкало оружие. И на многих фотографиях присутствовал невысокий худой паренек, корчащий перед камерой самые непредсказуемые рожи.

— Это вот он! — ткнул Шаулин пальцем в семейное фото, показывая на нескладное лохматое создание с вытаращенными серыми глазищами. — И, уверен, именно его мне и описал консьерж.

— Антон, это какой-то монтаж! Твоя дочь, похоже, увлеклась фотошопом.

— Как десятиклассница, — хмыкнул начальник.

Нет, все не так просто. Шаулин не искал наивных отговорок, он копал вглубь и нашел такое, что невозможно подшить даже в официальные архивы отдела.

Маленький белый конверт он припрятал за пазухой. И, прежде чем открыть его содержимое перед заместительницей, он глотнул остывшего кофе из стоявшей на столе чашки:

— Хотите монтаж, Маргарита Ивановна? — он даже перешел на официальный тон. — Смотрите. Главное, сравните!

Там лежало две фотографии: портреты безымянного (пока) незнакомца и Юли. Ведьма провела рукой по карточке с Шаулиной, и над ее ладонью засветился контур прически девушки. В следующее мгновение она опустила заклинание на вторую фотографию, и волосы с изображения Юли скопировались туда.

— Внимательно смотрите, сейчас вы кое-кого узнаете, — подогревал интерес начальник.

Парень с женской прической выглядел нелепо. Круглое загорелое лицо, широкие скулы, косая челка, спадающая на левый глаз, — ну, не похоже на женщину. Но Марго не остановилась на копировании парика, и вскоре на подопытной фотографии появилась ленточка вокруг головы, что парень носил при конспирации, а потом и профессиональный макияж, скрывающий грубые мужские черты.

— Как вам? — сверкая глазами, спросила ведьма, показывая получившийся коллаж.

— Вот-вот, узнаешь, прекрасно! Артист больших и малых театров Тьмутараканска! Говори теперь, кто это?

Шаулин извлек из кармана пластинку нитроглицерина и положил одну из таблеток под язык.

— Рост метр шестьдесят пять, размер — как у Юлии, только мужеского он полу. Я на двести процентов уверена, что и про сантехнику писал он, и теперь обитает на вашей, между прочим, жилплощади. Также, смею заметить, Дураков и Семенова якобы не подозревают, что Юля их — поддельная. Скажу даже, они специально устраивают этот маскарад.

— И ты никак не замечала, моя гениальная? — язвил начальник.

Нет, выкрутиться из сложившейся ситуации точно не выйдет. Марго — первоклассный специалист, способная ведьма, она не могла не заметить подмены и гипноза. Выбор невелик: либо подставляться, либо расписываться в полнейшей профнепригодности.

— В каком театре Дураков нашел этого артиста? — задал риторический вопрос Шаулин. — Сейчас скажу. Занятная получается история. И, кажется, без высших сил тут не обошлось.

Начальник ОСЯ был мрачнее тучи. Не мог обычный программист придумать столь изощренную схему. Иван занимался в отделе текучкой, иногда тренировался и выезжал на несложные операции с элитными подразделениями в качестве задерживающего. Чтобы корочкой с голограммой помахать перед носом у нечисти.

Судя же по всем найденным уликам следовало, что не так прост оказался белорусский паренек. Подобного корыстного интереса Антон Викторович не встречал даже у самых коварных ведьм отдела. Создавалось впечатление, будто Дураков намеренно познакомился с Юлей, нашел способ проникнуть в отдел, привести туда свою возлюбленную. А когда терзающаяся от ревности Шаулина начала мешать в осуществлении амбициозных планов, расчетливый белорус убил девушку и спрятал ее тело (возможно даже скормил кому из нечисти), а вместо Юли подсунул отцу какого-то паренька-артиста из захолустного театра. Невероятно. Это означает, что у Ивана были либо наставники, либо помощники из высших. Кому и зачем понадобился обычный программист, какие мотивы двигали ими — это и предстояло выяснить как можно скорее, пока Дураков с артистом не вернулись из незапланированной командировки в другой мир.

— Так, кто этот пацан? — настойчиво вопрошал Шаулин. — Молчишь? И правильно, потому что все дальнейшее я объяснить не в состоянии!

Он достал из-за пазухи еще один конверт, на этот раз зеленый, с эмблемой центра ДНК-исследований, находящегося на два этажа ниже ООО 'Животноводческие технологии'.

— Нашел я волос в ванной комнате и не поскупился на анализ, — пояснил начальник.

Марго и саму интересовал вопрос происхождения незнакомого отделу паренька. Она подозревала в нем нечисть, но пока не была уверена, никому не озвучивала своих смелых догадок.

— О! Антон! — просияла ведьма, и в ее зеленых глазах проскочила искра любопытства. — Ты помог сбыться моей мечте! Иван и компания навешали мне лапши на уши.

— А я продолжу, — рассмеялся Шаулин. — Потому что в конверте — откровенный бред! Исследование проводила одна из лучших клиник, поиск велся по мировой базе данных. И, как ты думаешь, что там узнали?

Дрожащей рукой он пододвинул к себе фотокарточку Неба, разглядывая черты лица симпатичного сероглазого брюнета. Затаив дыхание, Марго не спускала глаз с начальника, который, положив под язык уже вторую таблетку нитроглицерина, волнительно затараторил:

— Фараон Тутанхамон родился три с половиной тысячи лет назад, а через восемнадцать лет помер! И чтобы получить столь бредовый ответ, я потратил уйму денег! Этого ж не может быть, Марго? Или…

— Кто-то научился проникать сквозь века? Тогда бы всплески энергии были бы зафиксированы нашими радарами, — насупилась заместительница.

— Самое интересное, что ответ ДНК-экспертизы верен с точностью до тысячной. Ошибка практически невозможна!

— Ключевое слово — 'практически', - Марго поняла, что с обвинений начальник плавно перешел на поиски объяснений.

Тем более, Иван что-то рассказывал ей именно о перемещении вновь обретенного товарища сквозь века. Если допустить подобное, то все, найденное Шаулиным на квартирах у его дочери и программиста, объяснялось вполне складно. Локи открыл временной портал. Он бог, и смог экранировать возмущения при перемещении человека. Поэтому можно смело заявить:

— Но с другой стороны, нам прекрасно известно, что для высших нет преград при путешествии по четвертому измерению.

— Покажи мне сумасшедшего бога, который мало того, что перетащил обычного смертного через века, но и подружил его с людьми из будущего. Зачем? Какова цель? Да и для этого, хмм, фараона — стресс, — рассуждал начальник. — Чертовщина какая-то!

Имея полученную информацию, напридумывать можно много, и каждое последующее суждение окажется куда более невероятным, нежели предыдущее. Любое расследование рано или поздно сталкивалось с подобной проблемой, когда в рассуждениях не хватало ключевого звена. Сейчас ни Семенова, ни сестра Дуракова, ни даже Илларионов не выложат правду. Оставалось последнее средство — допросить высших. Но раз люди не говорят всей правды, то и эти вряд ли прояснят ситуацию. Один призрачный шанс мог помочь Шаулину докопаться до истины, и он им воспользовался.

Ровно через сутки после разговора с ведьмой Маргаритой на пороге кабинета Антона Викторовича стоял невысокий рыжий мальчик. Его изумрудного цвета глаза с нескрываемым любопытством осматривали рабочее место начальника. Правда, все это напускное, Шаулин знал наверняка. Нередко бог хитрости Локи заходил в кабинеты отдела. Не важно, в чьих телах обитала наказанная много тысяч лет назад душа одного из ётунов. Антон Викторович терпеливо дождался, когда артистичный ребенок закончит разглядывать золотых рыбок в аквариуме и любоваться 'вечным' двигателем китайского производства, а потом и читать корешки книг по технике и математике, заполонивших полку в рабочем кабинете начальника. Антон Викторович прекрасно знал, с кем имеет дело. Если Хитрецу выгодно — он расскажет все как на духу. Если нет — придумает отговорку и введет отдел странных явлений в куда большие заблуждения.

Почти час ведьма ждала под дверью окончания визита мальчика, а когда довольный Коля Рыжов покинул отдел, она пулей влетела к начальнику.

Антона Викторовича будто подменили. Он расхаживал по кабинету взад-вперед, теребя в руках розовый отрывной листок из блока, что лежал у телефона.

— Игры богов. Многоходовки. Мы все исполняем предписанные роли.

— Вы что хотите этим сказать? — ахала Марго.

— Красавица моя, — пробурчал Шаулин, остановившись прямо перед заместительницей, — боги избрали Ивана и Юлю! Одному нужно бессмертное тело, другому — утвердиться в клане, третий мечтал о могущественной державе. Люди помогли им ради того, чтобы получить взамен счастливую жизнь и любовь. Пошли на неоправданный риск ради, как считают боги, мелочей. Я бы тоже так поступил на месте дочери и Дуракова! А еще Локи доложил, что высшие нашли того, кого искали!

Ведьма внимательно слушала каждое слово. Кто такой Локи — она прекрасно знала. Именно Хитрец в свое время не дал Шаулину уйти от работы в отделе. Это случилось тринадцать лет назад. Уже тогда боги начали разыгрывать свои карты, и Марго прекрасно понимала, что финал приготовленной 'пьесы' еще предстоит. Тогда она не ведала об истинных целях высших. Да и сейчас до всех мелочей не догадывалась. Многие действия богов ей представлялись опрометчивыми и несколько нелогичными. Лишь спустя годы она начинала осознавать, как последовательно высшие шли к намеченной цели.

Братоубийца, помнится, желал могущества. Его куклу уничтожили и отправили в прошлое, а само божество на тысячу лет заколдовали в тело осла. Примерно месяц назад животное пропало. Богиня-кошка грезила о теплом месте в своем клане. На последнем собрании высших она, действительно, сидела по правую руку от отца. И нетеру в один голос твердили, будто Баст это заслужила тем, что привела свою державу к процветанию во времена Рамсеса. Странно, что о делах давно минувших дней заговорили в далеком от той эпохи двадцать первом веке. Что же касается Локи, на последнем же собрании встал вопрос о возвращении бессмертия его телу. Правда, боги пока не пришли к консенсусу. А фараон… не он ли призраком являлся к Юле тринадцать лет назад с просьбой сберечь его магические способности? Стоит проверить, Марго заметила для себя.

Получается, появление молодого человека с ДНК древнего правителя — дело рук высших, Иван и Юля только способствовали произошедшему. В голове у Марго начала складываться вполне логичная схема. Шаулину не подобает знать о случившемся тринадцать лет назад. Несмотря на то, что он сейчас имеет дело с продолжением. Локи не сказал ничего конкретного о судьбе Юли. Возможно, он не в курсе. Зато, прочитав полный текст протокола допроса Локи, Марго сделала неутешительный вывод:

— Кажется, боги нашли того, кто мог бы занять кресло начальника ОСЯ.

— Не понял! — нахмурился Шаулин.

Тринадцать лет назад. Да-да, именно в 1994 году боги обещали ведьме-заместительнице отыскать среди человеческой расы того, кто мог бы стать достойным начальником отдела, и временно предложили отдать сей пост Антону Викторовичу. Шаулина выбрали по простой причине — его дочь только-только стала хранительницей силы древнего мага, и отец не мог быть не заинтересован в ее дальнейшей судьбе и безопасности. Все карты разыграны. Фигуры стоят по местам, угодным высшим. Кроме одной — начальника отдела странных явлений. Если вычеркнуть из списка людей всех магов и непричастных к отделу, остается только одно имя.

— Главный пост в ОСЯ утверждают боги, — упавшим голосом выдала Марго, — Антон, я тебе это не говорила, думала, что за нашу жизнь они не найдут ставленника. Но ошиблась.

— Это я должен беспокоиться, что кто-то подсидит меня, — грустно улыбнулся Шаулин. — Такого чудесного заместителя как ты, не тронут!

— Не кто-то, а Иван Дураков, — немеющими губами произнесла Маргарита, — талантливый мальчик, которого я привела в наше теплое гнездышко. Я не предполагала, что тем самым я действую согласно тонкому расчету высших. Он уважает меня, но, сам того не замечая, собирает верное окружение, и боги помогают в этом. Молодому магистранту не составит труда сместить нас с насиженных кресел и устроить вокруг себя лучших друзей. Он и боги уже упрятали Юлю подальше от отдела, вскоре возьмутся и за нас с тобой, Антон. И если не хочешь, чтобы нас уволили, нужно… обмануть высших, нужно…

Увольнение — значит, смерть, думал Шаулин. Пятьдесят с небольшим — так мало, чтобы умирать. Но если оставить все как есть, амбициозная молодежь с легкостью займет главенствующие позиции в отделе. Тем более, обязательно стоит наказать причастных к исчезновению Юли.

— Надо не дать Ивану и его дружку вернуться из Лесоморья! — предложил начальник.

Марго довольно ухмыльнулась в ответ.