"Джулия Джонс. Измена (Книга Слов - 2)" - читать интересную книгу автора

места. Подушка жгла ему руки. Глаза мужчины и юноши встретились. Челюсть
короля пришла в движение, и слюна капнула ему на грудь.
- Кайлок, сын мой, - невнятно, хрипя и захлебываясь, выговорил он.
Светло-голубые глаза красноречивее всяких слов говорили о любви,
преданности и прощении. Юноша печально покачал головой:
- Нет, государь. Не ваш. - Он овладел своими чувствами, и подушка
перестала жечь руки.
Изящные руки Кайлока прижали ее к безволосому лицу, к беззубому рту
короля Лескета. Пальцы раскинулись по алому шелку, подавляя слабое
сопротивление больного. Здоровая рука Лескета затрепетала, как подбитая
птица. Грудь поднялась и опала несколько раз, а после перестала подыматься.
Кайлок перевел дух лишь тогда, когда король испустил свой. Он весь
дрожал. Колени подгибались, а желудок угрожал вывернуться наизнанку. Кайлок
приказал себе успокоиться: не время проявлять слабость. А поскольку он
теперь король, вряд ли это время когда-либо настанет. Кайлок убрал подушку.
Смерть положила конец слюнотечению. Человек, который не был его отцом,
выглядел теперь куда лучше: достойнее, благороднее. Мертвым он больше
походил на короля, чем в течение всей своей жизни.
Кайлок заново взбил подушку и положил ее мокрым пятном вверх королю
под щеку. Потом оправил сбившиеся простыни, создав покойнику достойное
обрамление.
Убедившись, что все выглядит как должно, Кайлок ушел тем же тайным
ходом. Он спускался вниз, нащупывая ногами дорогу, - перед глазами у него
вставали иные образы: вот он коронуется, вот он утешает свою скорбящую
мать, вот он выигрывает войну с Халькусом. Он хорошо начинает свое
царствование. Он уже оказал большую услугу своей стране, избавив ее от
недужного короля. Просто позор, что одному из величайших его деяний суждено
остаться тайной для истории. Ну ничего - историкам и так будет что писать о
нем в своих нудных, бесхребетных трудах.
Он вернулся к себе. Девушка лежала так же, как он ее оставил. Он
направился прямиком к тазу и снова вымыл руки. Запах смерти легче смыть,
чем запах женщины.
Вытерев руки мягким полотенцем, он перешел к письменному столу. Быстро
обернувшись, он убедился, что девушка все так же крепко спит, и достал
из-под ножки стола ключ. Филигранный золотой ключик, мерцающий в пламени
свечей. Кайлок открыл украшенную драгоценными камнями шкатулку и своими
длинными ловкими пальцами извлек оттуда крошечный портрет. Вот она -
прекрасная и невинная, стоящая неизмеримо выше, чем весь ее пол. Чистота ее
души отражается в совершенстве черт: Катерина Бренская. Ей женская похоть
неведома. Она непорочна, она превосходит всех женщин - и она принадлежит
ему.
Один лишь взгляд на ее изображение ярко высветил всю ничтожность
девки, лежавшей в его постели. От Катерины не пахнет шлюхой, и ей не
суждено вечно гореть в аду, как всем прочим женщинам - и его матери в том
числе.
Кайлок с нежностью вернул портрет на место, остерегаясь оцарапать его
нетронутую гладь. Теперь он король - и Катерина будет его королевой.
Он сбросил с себя камзол и тонкую шелковую сорочку. Его раздробленное
отражение маячило в разбитом зеркале, но Кайлок не смотрел туда: темное
желание овладело им - при взгляде в зеркало он увидел бы, как стекленеет и