"Мор Йокаи. Сыновья человека с каменным сердцем" - читать интересную книгу автора

Леонид пошел в казацкое жилье надеть сухую одежду, но он ответил:
- Пока не увижу, что он открыл глаза, - не уйду.
Платье на нем превратилось в ледяной панцирь.

Двое других

Ну, а сейчас оставим старшего из сыновей Барадлаи на бескрайней русской
равнине; он лежит голый в снегу под открытым небом, а чужие бедные и добрые
люди разминают его онемевшие члены, между тем как его единственный друг
жадно впивается взглядом в посиневшие губы несчастного и его
мертвенно-неподвижные веки, ожидая момента, когда можно будет спросить: "Ну,
Эден, видишь ли ты по-прежнему свои звезды?"
Гостиница "Венгерский король" была по тем временам одной из самых
комфортабельных во всей Вене; особенно охотно в ней останавливались
венгерские помещики и офицеры.
Вот молодой гусарский капитан поднимается по парадной лестнице на
первый этаж гостиницы. Он красив, этот статный офицер, его широкие плечи и
осанистую фигуру плотно стягивает голубой доломан; к полному румяному лицу
удивительно идут франтовато закрученные острые усики, бывшие в ту пору
исключительной привилегией офицеров гусарских полков; кивер молодцевато тут
почти на самые брови.
Голову он держит так гордо, будто на всем свете нет другого
офицера-гусара.
Поднимаясь на второй этаж, он на минуту был привлечен странной сценой в
коридоре, ведущем в комнаты.
Какой-то седовласый человек с гладко выбритым лицом и в длинном
походном плаще гневно кричал на трех швейцаров и на горничную.
Те с величайшей предусмотрительностью и готовностью услужить пытались
помочь ему войти в одну из комнат, но старый господин пришел от этого лишь в
еще большую ярость и нещадно бранил обступивших его слуг то по-венгерски, то
по-латыни.
Заметив гусарского офицера, привлеченного необычным шумом, он
громогласно обратился к нему по-венгерски, не сомневаясь, что гусаром может
быть только венгерец.
- Послушайте, добрейший господин офицер, будьте столь любезны подойти
сюда и помочь мне объясниться с этими глухими тетерями, которые не понимают
человеческого языка.
Гусар подошел. Взглянув на приезжего, он сразу признал в нем
священнослужителя.
- Что случилось, святой отец?
- В мою подорожную исправник вписал, разумеется по-латыни, что я -
"verbi divini minister", а это, как известно, означает, что я есмь слуга
господа. И вот, представьте, предъявляю на таможне свой паспорт, и чиновники
начинают титуловать меня "герр министр". Больше того, все носильщики,
кучера, лакеи величают меня не иначе, как "ваше высокопревосходительство", и
в таковом качестве передают из рук в руки. Передо мной рассыпаются в
комплиментах и поклонах, готовы нос разбить об пол - и все из-за моего
воображаемого высокого титула! Да это еще куда ни шло, а вот с номерами в
гостинице просто беда: мне отводят самые пышные покои. Но мне это ни к чему.
Я бедный священник и приехал в Вену не веселиться, а по крайней надобности.