"Мор Йокаи. Венгерский набоб [H]" - читать интересную книгу автора

того ежегодно. Прекрасно. Я и эту сумму готов выдать вам вперед.
Карпати поворотился к банкиру с любопытством:
- Вы шутите?
- Нисколько. Стоит рискнуть миллионом, чтобы выиграть два, а двумя ради
четырех и так далее. Я с вами говорю начистоту. Много даю - много и беру.
Вы сейчас не в лучшем положении, чем дон Хуан де Кастро, который заем
получил у толедских сарацин под залог своих усов. Так вот будем считать,
что и у венгерского дворянина усы ничуть не хуже. Предлагаю вам под них
сколько пожелаете и спрашиваю прямо: кто, кроме меня да толедских мавров,
решался еще на такое предприятие - и решится ли когда-нибудь?
- Ладно. По рукам, - вполне серьезно отнесся к предложению Карпати. -
Вы мне даете миллион, а я вам - вексель на два с обязательством уплатить
по смерти дяди.
- А если волею парок нить его жизни окажется долговечнее, нежели
миллион в ваших руках?
- Тогда вы мне другой дадите и так далее. У денежек ваших обеспечение
надежное: венгерский дворянин - раб своего имения, он, кроме законного
наследника, никому передать его не может.
- И вы совершенно уверены, что законным наследником можете быть только
вы?
- Никого другого после смерти Яноша Карпати не останется, носящего эту
фамилию.
- Это-то я знаю. Но Янош Карпати может ведь и жениться.
- Вы себе моего дядюшку этаким галантным кавалером представляете? -
расхохотался Абеллино.
- Нет, наоборот. Мне прекрасно известно, что он уже на ладан дышит.
Организм его подорван излишествами, и если дядя ваш их не прекратит, не
изменит немедленно образа жизни, - на что надежды очень мало, как мне его
ни жаль, - то, думаю, больше года ему не протянуть. Вы простите, что я так
откровенно о вашем дражайшем родственнике изъясняюсь, о возможном его
конце.
- Пожалуйста, сделайте одолжение.
- Для нас, занимающихся страхованием, оценивать жизнь - дело самое
обычное. Так что смотрите на это, как будто вы жизнь вашего дядюшки
страхуете сейчас.
- Зачем все эти оговорки. Я к дядюшке отношусь без всякого пиетета.
Банкир улыбнулся. Он знал это не хуже Абеллино.
- Так вот я сказал перед тем, что дядюшка ваш жениться может. Случай не
такой уж редкий. С джентльменами в преклонном возрасте это бывает
частенько. До восьмидесяти шарахаются от женитьбы, а потом расчувствуются
в одну прекрасную минуту и облагодетельствуют первую попавшуюся юную леди,
кухарочку какую-нибудь предложеньем руки и сердца. Или была у него давняя
еще пассия, которая, как насекомое, замурованное в каменном угле, вдруг
является снова на свет, и он наконец-то соединяется со своим идеалом, чего
раньше сделать не мог, ибо та связала свою жизнь с другим, скажем, в
шестнадцать, а освободилась опять только под семьдесят.
- У моего дядюшки идеала нет. Он и слова-то такого не знает. Могу вас,
кроме того, заверить, что никаких обычных последствий брак такой за собой
не повлечет.
- Насчет этого я спокоен, иначе едва ли и отважился бы на подобные