"Борис Степанович Житков. Волы (детск.)" - читать интересную книгу автора

кто-то рвал изнутри двери, но их прижало воловьим боком. Но тут нам задрало
нос, вода хлынула с полубака. Вола понесло назад. Он сбил с ног еще
какого-то. Тут двери распахнулись. Я узнал на свету силуэт Смолинского.
Вольная рука за пазухой. Другой он держался за ручку двери.
- Кто?
Я откликнулся.
- Волы оторвались? Иди на руль. Скачи как знаешь. Старик лишний час уже
стоит.
Это, значит, Зуев.
Я, мокрый, стал в темноте нащупывать доску, "мост на быках". Но быки
уже метались по палубе, и там, с левого борта, их грудой носило вперед и
назад, стоявших и упавших, - всех вместе. В это рогатое месиво мне не
хотелось лезть. Но кто это покрикивает весело, скачет над волами?
Тьфу ты! Это немец Генрих верхом с вола на вола перескакивает, и вот он
уже вскочил на трюмный люк, я увидал уж хорошо.
- Кавалер-р-рист! - крикнул Генрих и соскочил с люка ко мне. - Алло! -
он мигом открыл дверь и пролетел в кубрик, а водопад ударил с полубака как
раз ему вслед. Я высматривал путь по воловьим спинам. Рога то подымались, то
ныряли вниз. Наконец я решился: я переваливался брюхом с вола на вола, мне
зажимало ноги меж воловьих боков. Наконец я добрался до трапа. Но волов
несло назад, меня вместе с ними. С новой волной нас бросило обратно к трапу.
Я успел ухватиться за поручни. Я уже в рулевой. Зуев щурится в компас и
шепчет: "Боится, боится Лобач наш, что перекинет пароход, боится повертать
боком к зыби..." Он отдал мне руль, не передал даже, какой курс. Я стал
держать на том, какой застал по компасу. Вот с мостика сбегает кто-то. Рвет
двери в капитанскую каюту, что за рулевой рядом. Слышу голос Иван Васильича:
- Волы оторвались! Вы слышите?
Я слышал, как громко и ровно сказал капитан:
- Надо уметь принайтовить палубный груз. Надо знать свое дело... и не
терять головы.
- И совести! - крикнул Иван Васильич за дверями. Он стукнул кулаком в
дверь, и, пожалуй, треснула деревянная решетка.
- Выходите! - крикнул Иван Васильич.
- Спокойствие! - ответил капитан. - Мне надо свериться с английскими
картами, они у меня здесь.
Ветер дул нам в лоб, чуть слева. Слева же я видел Тарханкутский маяк.
Он то вспыхивал, то тонул в зыби: значит, мы сделали больше половины пути.
Впереди серел рассвет: небо было в густых тучах как в войлоке. Прошло два
часа - пароход топтался на месте. Мы почти не продвинулись вперед.
Смолинский стоял на люке, он что-то кричал немцам и Зуеву. Они старались
канатом обхватить стадо и притянуть его к борту. Грек кричал сверху, плакал,
все это как-то сразу и со всех сил. На корме Иван Васильич с другими
матросами старался припереть волов к борту досками. Но они падали, стоящие
валились им на рога. Кровь и помет смешались на палубе, и эту грязную жижу
перемывала морская вода. Обед нельзя было пронести в кубрик, и команда
топталась в коридоре, у кухни. Я хотел пробраться помочь Смолинскому. Я
добрался до темного люка. Тут какой-то кочегар крикнул: "А ну, каменем,
каменем их!" - и кивал на волов. Я прыгнул с люка к дверям, в кубрик, на
койку.
Что же Лобачев? Карту сверяет? А может быть, и в самом деле?