"Борис Степанович Житков. "Погибель" (детск.)" - читать интересную книгу автора

Но испанец шел уже со свечкой, он отгреб обломки двери. Он выпрямился,
напружился, будто шел на арену.
Мы вошли в небольшое помещение. Среди разбитых досок, черных,
источенных червями, разбросан был цемент, разбитый в щебенку. Кувалда
валялась тут же. Воды не сочилось ни капли.
Испанец нахмурился, коряво обругался по-русски, и мы молча поплелись
обратно.
В кубрике мы не нашли ни Яшки, ни Афанасия. Под бортом я не увидел
шлюпки. Уже занималась заря, когда мы легли спать в кубрике. На "Погибели"
нас осталось двое в эту ночь.
- Как это по-русски? - вдруг спросил испанец, когда я уже начал
дремать. - Я не можно...
Я догадался.
- Я не должен ничего бояться. Спите, дон Мария, ну его - на сегодня
хватит.
Я забыл, что уже наступило "завтра".
А назавтра не оказалось ни шлюпки, ни Яшки с Афанасием, ни кое-чего из
сундучка испанца.
Испанец мне объяснил, что наша работа заключается в осторожном
отбивании ржавчины и подмазывании оставшегося суриком. К полудню он меня
спросил:
- Как это: мне не можно?..
Но я был голоден и сказал:
- Не можно голодать вторые сутки, вот что.
Я бросил скрябку и рашкет и полез просить харчей на соседнюю баржу: она
стояла у стенки, неподалеку от нас. Я добыл хлеба, кукурузной муки, и мы на
горне варили кашу без грамма жиру. Машка называл наш корабль "Погибелья". Я
объяснил ему, что это по-русски значит.
Под вечер приехал хозяин, привез полтора десятка поденщиков, и пошел
ремонт.
У нас с испанцем удержалась дружба. Мы работали вместе на подвеске за
бортом, и он пел в такт молотка испанские песни. Каждый день хозяин давал
расчет, и мы получали свои "рупь двадцать". И каждое утро испанец спрашивал:
"Как это: мне не можно?.." - и я учил его говорить: "Я не должен всю жизнь
ничего бояться".
Это так. А ремонт я понял. Хозяин готовил судно, как барышник лошадь:
лишь бы не тонуло и могло двигаться. "Ремонт" приходил к концу. Все
поденщики понимали, в чем дело.
- На таком судне только пьяный дурак в море пойдет, одно слово -
"Погибель", - говорили поденщики.
Я это понимал не хуже их.
Судно назвали "Петр Карпов". Сам Петр Карпов как-то под вечер явился на
судно и объявил, что все могут идти на берег. Ремонт закончен. На другой
день члены комиссии с осмотром прошли по судну, после завтрака, шатаясь и с
очень громкими голосами; главный инженер попал ногой между шлюпкой и трапом.
Но его быстро вынули из воды, так что даже не успел намокнуть.
- Что, боитесь остаться? - спросил нас хозяин, когда увезли комиссию. -
Кто не боится?
И хозяин лихо вздернул подбородком ввысь.
- Не должен бояться...