"Борис Степанович Житков. Черные паруса (детск.)" - читать интересную книгу автора

человека.
И все отвернулись от борта. Шепотом говорили на своем каторжном языке и
мыли кровавую палубу.
Теперь флаг с полумесяцем развевался на мачте. Галера послушно шла в
кильватер сарацинской саэте.
Сарацинский моряк теперь вел венецианскую галеру в плен к африканским
берегам.


27. У сарацин

Толпа стояла на берегу, когда в залив влетела полными парусами ловкая
саэта. За ней шла, не отставая, как за хозяином, в свой плен галера с
затейливо разубранной кормой, в белых нарядных парусах на гибких рейках.
Саэта стала на якорь, и галера следом за ней стала в ветер и тоже
отдала якорь. Шиурма мигом сбила и убрала паруса.
На берегу поняли, что саэта привела пленницу. Толпа кричала. Народ
палил в воздух из мушкетов. Странно было смотреть на эту новую, блестящую
галеру, без царапинки, без следов боя и трепки - здесь, в мавританской
бухте, рядом с сарацинской саэтой.
Шейх исполнил свое слово: всякий галерник волен был идти куда хочет. И
Грицко долго объяснял своему турку, что он хочет домой, на Украину, на
Днепр.
А турок и без слов знал, что всякий невольник хочет домой, только не
мог растолковать казаку, что надо ждать случая.
Казак, наконец, понял самое главное: что не выдаст турок, каторжный
товарищ, и решил: "Буду его слушать..."
И стал жить у сарацин.

В бухте стояло около десятка разных судов.
Некоторые были так ловко выкрашены голубой краской, что ленивому глазу
трудно было их сразу заметить в море. Это сарацинские пикеты красили так
свои фюсты, чтоб незаметно подкрадываться к тяжелым купеческим судам.
Это были маленькие галеры, ловкие, юркие, с одной мачтой. Их легко
подбрасывала мелкая зыбь в бухте. Казалось, им не сидится на месте, вот-вот
сорвутся, понесутся и ужалят, как ядовитое насекомое.
У бригантин форштевень переходил в острый и длинный клюв. Бригантины
смотрели вперед этим клювом, как будто целились. Корма выгибалась фестоном и
далеко свешивалась над водой.
Весь ют был поднят. Из портов кормовой надстройки торчали бронзовые
пушки, по три с каждого борта.
Турок показывал казаку на бригантину и что-то успокоительно бормотал.
Казак ничего не понимал и кивал головой: понимаю, дескать, хорошо, спасибо.
Много хотелось Грицку сказать галернику-турку, да не мог ничего и
только приговаривал:
- Якши, якши.
Сидел на песке, смотрел на веселую бухту, на сарацинские суда и
загадывал:
- Через год буду дома... хоть бы через два... а вдруг на рождество! - И
вспомнил снег. Взял рукой горсть красноватого горячего песку, сдавил, как