"Дэвид Джерролд. В зоне сотрясения" - читать интересную книгу автора

Третья жертва живет на улице Гиперион, в районе Серебряного озера. До
центра города, где он работает в банке, парень добирается на автобусе. Я
заскакиваю в автобус вслед за ним, сажусь так, чтобы не попасться мальчишке
на глаза, и всю дорогу до Хилл-стрит изучаю его. Слегка вульгарного вида,
тощий невысокий подросток. Нежная кожа, свежее личико. Слишком хорошенький
для мальчишки. Переодеть - и его можно принять за кого угодно. В его
чертовой школе парня наверняка дразнят.
После этого я проверяю расположение мест их последнего появления. С
другими жертвами я начну работать на следующей неделе. Хочу сперва изучить
тех, кто обитает в этом районе. Машину Вейса нашли на Мэлроуз-авеню, в
двух-трех кварталах восточнее влекущих огней Ла Синега. Аккуратно
припаркованную и запертую. Джереми куда-то вышел и уже не вернулся. Я
припарковываюсь на противоположной стороне улицы и выхожу. Опираюсь на
теплый капот "мустанга" и изучаю обстановку. На первый взгляд все выглядит
вполне невинно.
Этот отдаленный маленький тупичок Западного Голливуда - зона, где время
как бы законсервировалось, большинство здешних уголков не изменилось с
двадцатых и тридцатых годов. В шестьдесят седьмом на Мэлроуз теснятся
небольшие безвкусные арт-галереи, бутики декораторов интерьера и множество
мебельных магазинов, надеющихся прослыть стильными. Улица безлюдна даже
днем.
Ночью Мэлроуз-авеню и вовсе дика и необитаема, янтарные огоньки уличных
фонарей лишь сильнее оттеняют мрак... В нескольких кварталах отсюда, на
бульваре Ла Синега, - огни, движение, суматоха, но здесь пустынно, здания
жмутся друг к другу в темноте, дожидаясь возвращения дня и иллюзии жизни.
Лампы неоновых реклам подмигивают с витрин запертых магазинов. Редкие
красные огоньки над дверными проемами намекают, что за их стенами находятся
некие не вполне законные заведения.
Машин, проезжающих по улице, не много, случайных прохожих почти нет.
Единственный оазис жизни - ресторан в подвальчике, остающийся открытым даже
после того, как все его посетители растворились в темноте. Выходящие из
ресторана пары торопливо направляются от освещенных дверей в безопасное
чрево своих автомобилей, засовывая чеки в бумажники и шепотом
переговариваясь в ночи.
Такие вещи происходят в кино, в вестернах или в фильмах о войне, когда
кто-то говорит: "Тихо, здесь слишком тихо" или "Слышишь, даже птицы молчат".
Эту фразу хорошо слышать в кино, но не в опасной зоне. В зоне, похожей на
место небольшого сотрясения времени. Возникает такое чувство, такое
ощущение - будто у воздуха появляется странный привкус. И когда такое
ощущение охватывает тебя, волосы на затылке встают дыбом. Ты
останавливаешься, оглядываешься, ищешь причину, отчего это у тебя на голове
шевелятся волосы. Иногда просто поднялся ветер, поэтому трава на холме
покрывается рябью, но ты смотришь, как она колеблется, и осознаешь, что это
не совсем обычная рябь. И ты как будто пробуждаешься посреди обычного
течения жизни, слышишь, видишь и осязаешь окружающий мир с удвоенной
силой... и потом остаток дня чувствуешь себя словно сомнамбула.
Иногда это чувство совсем ничего не значит. Иногда означает, что ты
выпил слишком много кофе. Но это невыдуманное ощущение, и ты учишься
относиться к нему с уважением, потому что находишься посредине опасной зоны,
где мальчики не рисуют мелом на асфальте миленькие картинки. Ты учишься