"Джером К.Джером. Как мы писали рассказ" - читать интересную книгу автора

польстить мне, но она всегда так небрежно выражает свои мысли, что смысл
их бывает непонятен.)
Однако когда я сказал ей, что мой друг Джефсон будет сотрудничать со
мной, она воскликнула "о!" и в ее возгласе прозвучало сомнение; когда же
я добавил, что Селкирк Браун и Деррик Мак-Шонесси тоже будут принимать в
этом участие, она повторила свое "о!" тоном, в котором уже не звучало ни
малейшего сомнения: из него явствовало, что ее интерес к возможности
осуществления этого замысла полностью улетучился.
Мне думается, надежда на успех нашего предприятия несколько умалялась
в глазах Этельберты тем обстоятельством, что три моих соавтора были
холостяками. В ней очень сильно предубеждение против холостяков, как
таковых. Мужчина, у которого не хватает ума, чтобы стремиться к браку,
или же тот, кто, желая вступить в брак, не обладает достаточной
сообразительностью, чтобы осуществить свое намерение, либо слаб
интеллектом, либо по природе порочен; первая особенность делает человека
неспособным, а вторая непригодным к роли полезного соавтора.
Я попытался втолковать Этельберте необычайные преимущества нашего
плана.
- Видишь ли, - пояснил я, - в рядовом романе читатель фактически
получает мысли одного человека. А над Нашим романом будут работать
сообща четыре умных человека. Это даст публике возможность ознакомиться
с мыслями и мнениями всех четырех, уплатив цену, которую обычно
спрашивают за изложение взглядов одного автора. Если английский читатель
понимает свою выгоду, он заранее подпишется на нашу книгу, чтобы не
пожалеть потом. Подобный случай может не представиться в течение многих
лет.
С последним соображением Этельберта охотно согласилась.
- К тому же, - продолжал я, и мой энтузиазм вырастал по мере того,
как я развивал эту тему, -наше произведение будет поистине выгодным
делом и в другом отношении. Мы не собираемся вкладывать в него
повседневные заурядные мысли. Мы наполним этот единственный в своем роде
роман всеми идеями и остроумными мыслями, которыми мы обладаем, если
только книга будет в состоянии вместить их. Мы не станем больше писать
романов. По сути, мы и не будем в состоянии сделать это, - нам больше не
о чем будет писать. Наше творение явится чем-то вроде интеллектуальной
распродажи. Мы попросту вложим в этот роман все что знаем..
Этельберта поджала губы и пробормотала что-то, а потом заметила
вслух, что, как она предполагает, больше одного тома нам и не создать.
Я почувствовал себя оскорбленным скрытой насмешкой. Я указал ей, что
уже существует многочисленный отряд специально обученных людей, занятых
исключительно высказыванием неприятных мыслей по адресу писателей и их
произведении, - обязанность, с которой они, насколько я могу судить,
вполне в состоянии справиться без помощи представителей
самодеятельности. И я намекнул, что у собственного домашнего очага
писатель мог бы рассчитывать на более дружественную атмосферу.
Этельберта ответила, что я, разумеется, понимаю, что "именно она
хотела сказать. По ее словам, она имела в виду не меня и не Джефсона,
ибо Джефсон, несомненно, достаточно разумный человек (Джефсон обручен),
однако она не видит оснований привлекать к этому делу половину нашего
прихода. (Никто и не думал привлекать "половину прихода"! Этельберта