"Джером К.Джером. Как мы писали рассказ" - читать интересную книгу автора

она у меня крайне щекотливая. Из четырех соавторов тот, кого я называю
Мак-Шонесси, отказался от прав на что-либо, кроме шести футов опаленной
солнцем земли в южноафриканских степях. У того, кто назван Брауном, я
заимствовал весьма немногое, и это немногое я по справедливости, могу
считать своим, так как я придал ему литературную форму. И разве,
воспользовавшись некоторыми из его ничем не украшенных мыслей и приведя
их в удобочитаемый вид, я не оказал ему услугу, отплатив добром за зло?
Разве он, отрекшись от высоких честолюбивых замыслов молодости, не
скатывался все ниже со ступеньки на ступеньку, пока не сделался критиком
и, тем самым, естественно, моим врагом? Разве на страницах некоего
журнала с большими претензиями, но малым тиражом, он не назвал меня Арри
(опуская Г. о, подлый сатирик!), и разве его презрение к людям,
говорящим по-английски, не основано главным образом на том, что
некоторые из них читают мои книги? Однако в дни, когда мы жили в
Блумсбери и на театральных премьерах сидели рядом в последних рядах
партера, мы считали друг друга большими умниками.
От Джефсона у меня имеется письмо, присланное из фактории в глубине
Квинсленда. "Делайте с рукописью все что угодно, дорогой мой, -
говорится в письме, - только не путайте меня в это дело. Благодарю за
лестные для меня выражения, но, увы, не могу принять их. Писателя из
меня никогда бы не получилось. К счастью, я обнаружил это вовремя. Со
многими беднягами бывает не так. (Я имею в виду не Вас, старина. Мы с
большим удовольствием читаем все, что Вы пишете. Зимою время тянется
здесь ужасно долго, и мы почти всему рады.) Жизнь, которую я веду здесь,
больше подходит мне. Мне нравится брать лошадь в шенкеля и чувствовать
солнечные лучи на своей коже. И вокруг нас подрастают наши малыши, и
надо следить за подручными и за скотом. Вам эта жизнь, вероятно, кажется
очень обыденной, неинтеллектуальной, но меня она удовлетворяет больше,
чем могло бы удовлетворить писание книг. Кроме того, на свете слишком
много писателей. Все так заняты писанием и чтением, что не хватает
времени думать. Вы, разумеется, возразите мне, что книга-воплощение
мыслей, но это всего лишь газетная фраза. Вы убедились бы, как далеки от
истины, если б Вы, старина, приехали сюда и по неделям, как это бывает
со мною, проводили дни и ночи в обществе бессловесных быков и коров на
поднявшемся над равниной затерянном острове, подпирающем высокое небо.
То, что человек думает, -действительно думает, - остается в нем и
прорастает в тишине. То, что человек пишет в книгах, - это мысли,
которые ему хотелось бы навязать людям".
Бедняга Джефсон! Когда-то он казался многообещающим юношей. Но у него
всегда были такие странные взгляды!
Дж. К. Дж.


Глава I

Вернувшись как-то вечером домой от моего друга Джефсона, я сообщил
жене, что собираюсь писать роман. Она одобрила мое намерение и заявила,
что нередко удивлялась, почему я раньше не подумал об этом. "Вспомни, -
добавила она, - как скучны все нынешние . романы; не сомневаюсь, что ты
мог бы написать что-нибудь в этом роде". (Этельберта несомненно хотела