"Алексей Язычьян "Агрессия Ада" (Повесть ужасов)" - читать интересную книгу автора

думать, дорисовывало все остальное в самых мрачных красках. Тимофей
лихорадочно обвел комнату взглядом. Что имела в виду мать? И тут до него
дошло. Шагнув к стене, он снял икону Божьей Матери. Вой приближался. Ждать
в неподвижности было невыносимо. Страх растянул время до бесконечности.
И, заставив сознание отступить на задний план, все существо Тимофея
заполонил инстинкт. Тот инстинкт отчаянного безрассудства, который
заставляет загнанную в угол крысу бросаться на преследователя, и этот
инстинкт толкнул Тимофея вперед, навстречу вою. Навстречу тому
душераздирающему вою, который еще несколько минут назад гнал его прочь,
как страшный таежный пожар гонит прочь все живое.
Держа перед собой икону, несвязно шепча перекосившимися губами молитву,
он двигался к тому, что было для него страшнее самой смерти. Их разделял
лишь коридор. Он уже видел в темноте у лестницы ужасную, беснующуюся
фигуру, хищно тянущую к нему культи изувеченных рук. С оскаленных то ли
зубов, то ли клыков, как сама смерть, падали хлопья пены. Икона с
расстояния в несколько шагов обжигающе подействовала на ведьму. Анфиса вся
затряслась. Тимофей был рядом, но она не могла к нему приблизиться.
Стоило ей подойти ближе, как сила покидала ее. Воспрянувший духом
Тимофей понял это и наступал, гнал ее из дома прочь. Внезапно ведьма
словно почувствовала что-то неведомое Тимофею, но очевидно имеющее важное
значение для нее, развернулась и бросилась прочь. Время Власти Сатаны
прошло, наступал день. До рассвета Тимофей просидел в комнате матери;
забившись в угол и прижав к себе икону обеими руками, он глядел в одну
точку, находясь в состоянии какого-то оцепенения. Его состояние было
близко к обмороку.
Солнце, нежно коснувшись лица первыми лучами, разбудило его. Свет
наступившего дня привел его в чувство, став стеной между ним и ночными
страхами. Он поднялся, размял затекшие ноги и, положив икону на стол,
распахнул окно. Утро ворвалось в комнату свежим ветром, озорно
пробежавшимся по волосам. Деловито пролетевшие мимо пичуги вызвали у
Тимофея улыбку. Лес жил суетливой утренней жизнью. Весело гомонили птицы в
кронах деревьев, а те в свою очередь стряхивали с хвои и листвы капли
прошедшего за ночь дождя. Капли собирались в лужицы и, обласканные
солнечными лучами, взмывали вверх, насыщая воздух влагой. Веселье леса
подняло Тимофею настроение.
Решив посмотреть, что же творится внизу, он спустился в сени. Он
примерно знал, что там увидит, и не очень удивился. Петли у двери были
довольно крепкие, и поэтому сорвана она была вместе с косяком, оказавшимся
не таким надежным. Следовало заняться серьезным ремонтом, так как все
могло повториться в следующую ночь. Когда приедет отец, неизвестно. Хорошо
бы, конечно, если бы сегодня, но ведь дела могут и задержать. Тимофей
вооружился найденным в сарае инструментом и, разложив вокруг себя взятые
из сарая доски, занялся косяком. Уже давно за полдень перевалило, а он все
возился с дверью. В конце концов он укрепил ее так основательно, что,
пожалуй, даже тараном было бы непросто ее выломать. В этом был резон, так
как сила у Анфисы была огромная. Умывшись у колодца, Тимофей поднялся в
дом. Поработав на свежем воздухе, он вдруг вспомнил, что еще не
позавтракал. Он никогда на аппетит не жаловался и поэтому решил наверстать
упущенное, благо деревенская пища заткнет за пояс городскую, и Тимофей
отдал ей должное. После обеда, не зная чем заняться, он бесцельно бродил