"Валерий Язвицкий. Иван III - государь всея Руси (Исторический роман в 5 книгах, кн.1-3) " - читать интересную книгу автора

Стройный и высокий не по годам, он в задумчивости гладил рукой угол
изразцовой печки с голубой росписью и, хмуря брови, о чем-то усиленно
думал. На вид ему было лет восемь, но большие, темные и строгие, как у
матери, глаза смотрели так умно и остро, что казался он еще старше.
- Который час? - подхватила мамка Ульяна, желая развеселить
княжича. - Ячневой квас! - А которая четверть? - Изволь, хоть и черпать...
Но Иван даже не улыбнулся.
- Вот и не ведаешь, - сказал он. - Илейка-звонарь тоже неверно бьет.
А Костянтин-то Иваныч мне сказывал, что есть за морем часы самозвонные...
- И у нас, Иванушка, на дворе такие есть, и в колокол кажный час ране
они отбивали. Деду, великому князю Василь Димитричу, заезжий сербин
ставил, да сломались они в тое еще лето, когда я овдовела, а сербин-то и
ране того в Царьград отъехал. Чаю, помер там давным-давно, ведь и мне-то
за шестой десяток идет...
Княжич оживился, суровые глаза его засияли.
- Во фряжской земле*, Ульянушка, - ласково перебил он мамку, - часы
иные. Месяцы, дни и числа они показывают, а бьют в два колокола: в
большой - токмо часы, а в малой - токмо часовцы дробны...
_______________
* Ф р я ж с к а я  з е м л я - Италия.

- А что, голубенок мой, за часовцы такие? - спросила мамка.
- А то вот. В кажном часу шесть дробных часовцев, а в одном часовце
десять часцов, а часец - токмо вот скажи <раз>, и часец прошел. Насчитала
ты десять часцов, вот тобе и дробной часовец прошел...
- Ну и скорометлив же ты, Иванушка! - дивилась Ульяна. - Вразумил
тобя господь и к хитрости книжной и во младенчестве разуму наставил...
- Пора нам в крестовую, - строго сказала княгиня, приняв от Дуняхи
шелковый платочек белый с золотой каймой, и пошла к дверям.
- Матунька, - засопел носом и, готовясь заплакать, залепетал Юрий, -
дай мне оладуська с медом...
- Дам, дам, мой басенькой, - стала утешать его Ульянушка, - вот
придем из крестовой на трапезу, я те два дам! Мы ведь с тобой так: где
оладьи, тут и ладно, где блины, тут и мы! А вечером в мыльню пойдем, медов
да квасов наберем. Будем пить-попивать да коврижками заедать... Не плачь,
не плачь, а то бабка заругает...
- Не забудь, Ульянушка, - сказала, выходя уже в сенцы, Марья
Ярославна, - возьми в мыльню березового соку студеного. Чтой-то сердце у
меня опять после поста разболелось. Ежели поем жирного, во рту горечь, и
все мне нутро жжет, словно огнем палит...


Когда Марья Ярославна с чадами и домочадцами входила в крестовую,
государыня Софья Витовтовна, покурив своеручно ладаном, приблизилась к
аналою и, шурша шитой золотом приволокой* из узорчатого шелка, опустилась
на колени. Творя крестное знамение и поклоны, она суровыми глазами следила
из-под густых седых бровей за всем, что делается в крестовой. Увидев сноху
со внуками, старая княгиня приветливо улыбнулась. Марья Ярославна
подтолкнула незаметно Ивана и взглядом показала на свекровь. Княжич понял
и, поднявшись с колен, подошел с младшим братом к руке бабки.