"Валерий Язвицкий. Иван III - государь всея Руси (Исторический роман в 5 книгах, кн.1-3) " - читать интересную книгу автора

среди просторов зреющей ржи.
Засмотрелся княжич на знакомые места - любит он из окон на дали
далекие любоваться, особенно из княжой башни-смотрильни. Иной раз подолгу
глядит так в окна, пока не отзовут или пока тоскливо не станет. Видит он и
дороги, - тонкими ниточками тянутся они от Москвы в разные стороны: в Орду
через Серпухов, в Нижний Новгород, левей, через Яузу, к Владимиру и
Суздалю, а еще левей - к Юрьеву и в Кострому. Все их показывал княжичу
Алексей Андреич, наставник его по чтенью часовника и псалтыря.
Других дорог не видно княжичу, но знает он, - памятлив очень, - что
есть еще дороги: и в Ярославль, и в Новгород Великий, и в Литву, откуда
бабка Софья Витовтовна приехала, и в Смоленск, и в Тверь. Смутные думы
сами идут к Ивану со всех сторон, и тяжко ему на душе стало, когда ясней
разглядел он дорогу на Юрьев и Кострому. Вспомнил, как отец постом еще по
этой вот самой дороге уезжал с войском, а над ним высоко подымалась желтая
пыль. О войне вспоминает княжич, о татарах, и страшно ему за отца, забыл
совсем о дворе, где на возах масло, муку, мед, крупу привезли, уток, гусей
и кур. Шарахаясь по двору, пылят там ногами и блеют бараны, громче и
громче кричат и ругаются люди...
- Что ж, сыночек, там деется? - услышал он голос матери. - Пошто крик
такой и лаянье с сиротами и холопами?
Иван побольше высунулся из окна и увидел среди обозов, пришедших из
княжих подмосковных, дворецкого Константина Иваныча. Тряся бородой, кричит
он во весь голос на какого-то старика, а тот, поддерживая холщовые порты и
нахлобучивая поярковый колпак то на лоб, то на затылок, тоже кричит на
дворецкого, а что они кричат, непонятно. Тут же шумят и оба ключника
дворовые, Лавёр Колесо и Федор Пупок со своими подключниками, - уток, кур,
гусей, яйца да масло принимают...
Ничего разобрать нельзя.
- Костянтин Иваныч осерчал, на старика кричит, - не сразу ответил
Иван матери, - а за что - не знаю...
В это время ясно в окно донеслось:
- Да ты бога побойся, Костянтин Иваныч. Людишек мало! Не токмо что
мужиков, но и парубков нетути! Все с князем на рати против безбожных
татар... Эко-ста дело-то!
- Вот пожалует тобя батогами государыня Софья Витовтовна, вот те и
дело! - прикрикнул дворецкий.
Дуняха вдруг встрепенулась и тоже к окну бросилась.
- Так и есть, государыня, из Капустина наши обозы пришли, - крикнула
она княгине Марье Ярославне, - отца мово лает дворянин-то! Ох, государыня,
и ведомо мне за что: к Петрову дни не снарядил обозу, а сроку молил - не
дал дворецкой... Заступись, свет мой ясной, перед старой государыней...
- Попрошу, Дуняха, а ты поди после молебной в подклеть, вызнай от
отца все. Может, и сам Костянтин Иваныч простит по моему заступничеству,
не доведет до матушки-государыни...
- Ножки твои поцелую...
- Ох, как бы и мне срок не пропустить, - засмеялась княгиня, -
шевелись, Ульянушка! В крестовой, чаю, матушка-свекровь уж все свечи и
лампады затеплила...
- А который час, матунька? - спросил княжич Иван, соскочив с лавки и
укрыв ее снова шитым налавочником.