"Карл Ясперс. Стриндберг и Ван Гог" - читать интересную книгу автора

с ней и ведет с ней оживленные беседы. За табльдотом она обменивается с
одним лейтенантом "нежными взглядами". Если Стриндберг отправляется наводить
справки, она ожидает его "со страхом, который слишком понятен". "Она тайком
производит траты". Пытаться проверить справедливость подобных утверждений
было бы безнадежным занятием. Какие-то из них могли соответствовать
действительности. Но характерна именно совокупность таких оснований
ревности. Что бы женщина ни сделала, это все равно вызовет подозрения, она
вообще едва ли может вести себя так, чтобы что-то не бросилось в глаза. Если
у него была лихорадка, а теперь он поправляется, ему бросается в глаза ее
безразличие, но если она проявляла заботу, это воспринимается им как лживая
угодливость. Стриндберг сам говорит: "Это не те доказательства, которые
можно представить в суд, но мне их достаточно, потому что я точно знаю их
суть". Поскольку все это относится к одной персоне, то можно было бы в конце
концов предположить, что Стриндберг, возможно, прав. Но даже если он прав,
другие основания, которые он приводит (а они уже относятся к другим лицам),
указывают на то, что его подозрения имеют в то же время и бредовое
происхождение. Прежний супруг, подозреваемый в продолжении сношений с его
женой, предпринимает "явные попытки обмана" с целью, как полагает
Стриндберг, сбить его со следа; так, он интересуется адресами домов
терпимости, "без сомнения, для того, чтобы обмануть меня". Подозрительно и
поведение врача, делающего массаж его жене: оба входят с шуточками. Некий
знакомый упорно старается задержать его во Франции, так как, очевидно, знает
о неверности жены Стриндберга и хочет ему помочь. Все вокруг украдкой
усмехаются. Иные делают ему косвенные намеки. В отеле лежит альбом карикатур
на знаменитых скандинавов. Там есть и его изображение, "украшенное рогом,
который ненавязчиво образует один завиток моей шевелюры. Художник,
нарисовавший этот портрет, - один из наших лучших друзей. Я мог отсюда
заключить, что неверность моей жены уже сделалась притчей во языцех: о ней
известно всем, кроме меня". Ибсен в своем фотографе Экдале Дикая Утка, по
всей видимости, изобразил его; все совпадает до мелочей, а там, где еще не
совпадает, Стриндберг чувствует, что его наводят на верный след: его первый
ребенок - не от него. А "фотограф" означает "Стриндберг", потому что он
натуралист.
Поскольку всех этих оснований для подозрений все же недостаточно,
Стриндберг проводит разыскания. Он пытается собирать слухи о своей жене, но
ему клянутся всеми чертями, что никогда ничего такого не слышали. Он пишет
другу в Париж и просит рассказать ему все. Он расспрашивает многих друзей,
"разумеется, так и не сумев вытянуть из них откровенного ответа". Он едет в
Копенгаген, чтобы там навести справки о своей жене: "Разыскания? Я словно
лезу на стену! Меня выслушивают, мне сочувственно усмехаются, меня
рассматривают, как какого-то редкостного зверя. Я не добился даже малейшего
прояснения!". Значит, дело дошло до того, что все люди в курсе
происходящего, и только он сам - нет. Раз так, он должен выяснить, как
обстоит с его женой, прямым наблюдением, захватом на месте преступления...
Случайно он подслушивает один разговор своей жены с этим врачом; он
устанавливает, что они смеются и делают друг другу завуалированные намеки. В
одном месте он пишет, что не может унизиться до шпионства и не хочет никаких
доказательств. Но времена меняются. В 1886 году он шпионит "впервые в моей
жизни": он подглядывает в замочную скважину и видит, как его жена "раздевает
глазами" служанку. Он вскрывает адресованные жене письма. Что же он находит?