"Карл Ясперс. Стриндберг и Ван Гог" - читать интересную книгу автора

письмо баронессе, улегся в постель и стал ждать болезни, но не заболел. Тем
не менее барон и баронесса пришли. Цель была достигнута.
В психологическом состоянии Стриндберга ограниченные по времени
отклонения, иными словами, колебания фазового характера наблюдались уже в
юности. В возрасте двадцати трех лет он жил в Упсале. "Сама жизнь в этом
городишке, где он не чувствовал себя дома, была ему отвратительна". "Его
душа разлагалась, развеивалась, как дым, грязный город терзал его, этот
ландшафт мучил его". "Он размышлял о самом себе и, как все мечтатели, пришел
к окончательному выводу, что он ненормальный. Что было с этим делать? Если
бы его посадили под замок, он сошел бы с ума, в этом он был уверен. Лучше уж
это как-нибудь предупредить, думал он. Он вспомнил, что при нем как-то
говорили об устроенном в одной деревне частном приюте для безумных, и
написал устроителю. Тот успокоил его". Здесь уже нельзя провести грань между
эндогенным измененным состоянием и суммированием реактивных возбуждений.
В двадцать лет впервые его переживанием становится процесс творчества.
Обескураженный своей неудачей в качестве актера, он обдумывает, что же ему
теперь делать. "И вот, лежа так, он ощутил какую-то необычную лихорадку в
теле, и в это же время его голова наводила свой порядок в воспоминаниях
прошлого: одни исключала, другие прибавляла. Появились новые второстепенные
персонажи; он видел, как они вмешиваются в происходящее, слышал их голоса.
Казалось, он видит их на сцене. Через несколько часов в голове его была
готова комедия в двух актах. Это была одновременно болезненная и
сладострастная работа, - если можно назвать это работой: ведь все шло само
по себе, без его воли и без его участия".
В характере Стриндберга чрезвычайно выражена одна черта: безмерная
чувствительность самоощущения, превышающая нормальную способность
реагировать на любой нажим, но при этом его "я" колеблется, его характер
непостоянен. С одной стороны, человек мягкий, податливый,
ситуационно-внушаемый, с другой - фанатичный и своенравный, он постоянно
рефлектировал о своем положении по отношению к другим, высшим и низшим, и о
своей роли в развитии современных идей, заботился о своем авторитете, всякий
раз, однако, проявляя склонность с возмущением отступить в самого себя. Он
понял и со всей свойственной ему искренностью описал и эту свою черту.
"У него была такая воля, которая работала толчками, но фанатично. И в
то же время он ничего не желал; будучи фаталистом, он верил в свой злой рок,
но, будучи сангвиником, надеялся на лучшее. В родительском доме твердый, как
лед, он часто бывал чувствителен до сентиментальности, мог зайти в
подворотню и снять с себя рубашку, чтобы отдать какому-нибудь бедняку, мог
заплакать при виде какой-нибудь несправедливости". Вот каким он сам себя
видит: "Тщеславен и слабоволен; решителен, если дойдет до принятия решения,
и уступчив, если не дойдет; огромная самонадеянность, замешанная на глубоком
унынии; рассудителен и неразумен, суров и мягок". Он констатирует у себя
"раздвоенность характера". Такая раздвоенность в силу противоречивости
всего, что доступно пониманию, свойственна всем людям. Однако она
проявляется резче, когда этой полярности противостоит меньшая способность к
синтезу, менее экзистенциальное жизнеформирование, когда импульсам поддаются
быстрее и переживают противоположности непосредственнее, так, как они
следуют друг за другом в мысли и в жизни, без глубокого сознания
необходимости какой-то связи, какого-то целесообразного развития. Так было у
Стриндберга. Он жил импрессионистически, жил одним мгновением, в увлечении.