"Карл Ясперс. Введение в философию" - читать интересную книгу автора

самых чрезвычайных ситуациях и в ситуациях полного бессилия действительно
остаются рядом. Никакое государство, никакая церковь, никакое общество не
защищают абсолютно. Такая защита была прекрасным обманом в то спокойное
время, когда ограниченность этой защиты оставалась завуалированной.
Однако всей ненадежности мира противостоит и нечто другое: в мире есть
нечто достоверное (Glaubwurdige), вызывающее доверие, есть несущая основа:
родина и родной край, родители и предки, братья и сестры, друзья, жена. В
собственном языке, вере, творчестве мыслителей, поэтов и художников есть
историческая основа - традиция. Но и традиция не дает ощущения безопасности,
абсолютной надежности. Ибо то, в качестве чего она обращается к нам, это все
труд человека: нигде в мире нет Бога. Вместе с тем традиция всегда остается
как вопрос. Каждый раз, обращаясь к ней, человек должен сам, исходя из
собственного первоистока (aus eigenem Ursprung), постичь, что такое для него
уверенность, бытие, надежность. Однако в ненадежности всего мирового бытия
содержится своего рода указатель. Он запрещает находить удовлетворение в
мире; он указывает на нечто другое.
Пограничные ситуации - смерть, случай, вина и ненадежность мира -
обнаруживаются для меня как ситуации провала. Что делать мне перед лицом
этого абсолютного провала, осознания которого я при честном рассмотрении
избежать не могу?
Совет стоика уйти в собственную свободу, обретаемую в независимости
мышления, нас не удовлетворяет. Стоик заблуждался, рассматривая бессилие
человека недостаточно радикально. Он недооценил зависимость мышления,
пустого самого по себе и вынужденного обходиться тем, что ему дано, а также
возможность безумия. Оставляя нам одну лишь независимость мышления, стоик
оставляет нас без всякой надежды, потому что этому мышлению не хватает
содержания. Он оставляет нас безо всякой надежды, потому что отсутствует
всякая попытка спонтанного внутреннего преодоления, отсутствует такое
самоосуществление, в котором даришь себя в любви другому, отсутствует
надежда и ожидание возможного.
Однако то, чего хочет стоик, - это подлинная философия. Нужно исходить
из пограничных ситуаций, поскольку именно отсюда проистекает основное
побуждение: в ситуации крушения обрести путь к бытию.
Решающее значение для человека имеет то, каким образом он испытывает
эту ситуацию крушения: остается ли оно для человека скрытым и только
фактически в самом конце захватывает его, или же человек в состоянии видеть
его неприкрытым как постоянную границу своего существования в каждый данный
момент; хватается ли он за иллюзорные решения и успокоения, или же честно
хранит молчание перед тем, что не поддается объяснению. То, как испытывает
он свое крушение, лежит в основании того, кем становится человек.
В пограничных ситуациях или обнаруживается ничто, или становится
ощутимым то, что подлинно, несмотря на всю мимолетность мирового бытия. Даже
отчаяние благодаря самой своей фактичности, благодаря тому, что оно возможно
в мире, будет указателем, выводящим за рамки мира (uber die Welt hinaus).
Иначе говоря: человек ищет освобождения (Erlosung). Спасение и
освобождение предлагается великими универсальными религиями спасения. Их
отличительный признак - это объективная гарантия истины и действительности
освобождающего спасения. Их путь ведет к акту обращения отдельного человека.
Этого философия дать не в состоянии. И все же всякое философствование есть
преодоление мира, аналог освобождения.