"Александр Яшин. Рассказы" - читать интересную книгу автора

видите, взял веревку, привязал к ее концу палочку-выручалочку и нанизал
гроздья на веревку. Вот и вся работа.
- Удивительно интересно! А что потом?
Я начал улыбаться забавной обстоятельности его вопросов. Но вправе ли я
был ожидать и тем более требовать, чтобы и этот мой товарищ, у которого свой
круг жизненных интересов, отличный от моего, но одинаково важный и нужный,
чтобы и он смотрел на мою рябину так же, как я на нее смотрю? Не было у меня
такого права. Значит, неуместна была и моя ирония. Другое дело - если бы
дети мои так же интересовались всем, что касается моего детства!
- Что потом, говорите? А попробуйте! - И я с готовностью протянул ему
раскачивающуюся цветастую гирлянду.
- И что же, ягоды замерзли зимой? - продолжал допрашивать меня
горожанин.
- Ледышками стали. Да вы отведайте, не бойтесь!
- А вкус их изменился от этого? Кислые они или какие?..
Один раз он даже тронул листья, пошуршал ими, но так и не решился взять
в рот ни единой рябиновой ягодки. Что же, выходит я должен жалеть и его?
Хватит ли у меня жалости на всех?
- Ах, что за прелесть, что за прелесть! - восторженно заахала вдруг
накрашенная немолодая дама, печатавшая в газетах очерки на морально-бытовые
темы.- Это же диво дивное, чудо чудное! И как па-ахнет! Можно я понюхаю?
- Может быть, хотите и попробовать?
- С удовольствием! И вы не пожалеете? Она быстро клюнула ягодку, съела
ее, сморщилась и заахала еще энергичней.
Я снял сверху несколько кистей, протянул ей.
- Ах, что вы, ах, зачем вы! - обрадовалась она.- Разъединять такую
прелесть, такое творение природы! Как можно! - Но гроздья рябины приняла.
Приняла бережно, из рук в руки, как если бы это был сигнальный экземпляр ее
новой книжки. Затем вынесла из своей комнаты огромный оранжевый апельсин и
не отступилась, пока я не согласился взять его взамен рябины.
- За добро надо платить добром! - многозначительно сказала она.
А рябиновые кисти тут же опустила в стакан с водой - "Вот так!" - и не
переставала ахать от восторга и удовлетворения:
- Какой букет, ах! Он у меня будет стоять на письменном столе. Это же
сама Россия!
Сама Россия!.. Я вспомнил о Бобришном Угоре на моей родине. Осенью,
когда похолодает, и по утрам река светла до дна, и лесные опушки
просвечивают насквозь, когда на мокрой от росы траве посверкивает паутина, а
в ясном, прозрачном воздухе носятся стаи молодых уток,- вдруг из всех
перелесков выдвигаются на передний план нарядные, увешанные гроздьями
рябины: вот они мы, не проглядите, дескать, не пренебрегайте нашей ягодой,
мы щедрые! Ветерок их оглаживает, ерошит сверху донизу, и птицы на каждой
ветке жируют, перелетая, как из гостей в гости, с одной золотой вершины на
другую, а они стоят себе, чуть покачиваясь, и любуются сами собой...
Хлынет дождь - и засверкает весь речной берег. Стекает вода с рябиновых
кистей, капелька за капелькой, ягоды красные и капли красные; где висела
одна ягода - сейчас их две, и обе живые. Чем больше дождя, тем больше ягод в
лесу...
Все, конечно, может примелькаться, ко всему со временем привыкаешь, но
такое не заметить трудно. Вскинешь голову и неожиданно для себя, как после