"Бруно Ясенский. Человек меняет кожу (Роман)" - читать интересную книгу автора

метров.
...По дороге с грохотом пробежал грузовик, таща за собой павлиний хвост
пыли. Женщина соскочила с перил и, отряхиваясь, вбежала в дом. Пыль хлынула
на веранду и дымкой заволокла окно...
-- В двадцати пяти километрах от головы канала плато резко опускается.
Высота падения -- сорок два метра. Мы строим в этом месте консольный
перепад. В Америке у вас имеются подобные сооружения, но не на особо
большие расходы воды. Максимум на тридцать кубометров. Наш консольный
перепад, единственный в мире, рассчитан на расход ста двух кубометров воды.
Здесь намечается постройка гидростанции мощностью в сорок тысяч лошадиных
сил. Энергия наших гидростанций (их будет всего четыре) даст нам
возможность произвести машинное орошение возвышенных рельефов, позволит нам
в будущем применить электропахоту и электрическое подогревание парникового
хлопка, приведёт в движение хлопкоочистительные и маслобойные заводы...
...На веранду поднялся мужчина в белом пиджаке. Мужчина подошёл к ведру
с водой, зачерпнул кружкой и поднёс к губам.
-- Саша, Саша, не пей, из этой кружки таджик пил! -- прокричал из
комнаты женский голос.
Уртабаев резко повернулся к окну.
-- Замолчи, -- спокойно сказал мужчина, поставил на место кружку и,
отерев лицо платком, вошёл в дом...
-- Ну вот, одним словом, мы будем иметь здесь величайший в мире
хлопковый агрокомбинат. Чтобы дать вам понятие о размерах работ, достаточно
сказать, что всё это требует десяти миллионов кубометров земляных работ,
трёхсот шестидесяти тысяч кубометров гражданских сооружений, двадцати пяти
тысяч кубометров бетонных и проведения узкоколейки от пристани на Пяндже
длиной в сто двадцать пять километров. По размерам с нашей ирригационной
системой могут конкурировать лишь две мировые системы: Империал-Виллей и
Индийская, с той разницей, что наша, начатая без необходимых
подготовительных работ, в будущем году должна быть в основном закончена.
Для этого нам надо вынимать каждый месяц не менее двух миллионов кубометров
земли.
Уртабаев сложил карту.


По улице двигалась вереница осликов, серых, как пыль. На осликах
восседали старики в полосатых халатах. На головах у стариков качались белые
чалмы, огромные, как купола. Головы под тяжестью чалм сонно клонились вниз,
колыхаясь в такт медлительной поступи ослика, словно головы фарфоровых
китайцев.
Уртабаев сошёл с дороги. Прожжённые солнцем лица дехкан напоминали
маски, отлитые из бронзы. Одно лицо показалось Уртабаеву знакомым. Он
приостановился, стараясь припомнить. Ослики просеменили мимо, обдавая его
облаком пыли. Уртабаев зашагал дальше, всё ещё щуря глаза.
"Кривой, левого глаза нет... Где ж это я его видел?"
Дойдя до дома, он остановился у двери, машинально тыкая ключом
невпопад.
-- Саид!
Уртабаев оглянулся. У входа на веранду стояла Синицына. Солнце слепило
глаза; чтобы разглядеть её, Уртабаев должен был сощурить веки. Она стояла